Сергей Зверев - Ударная война

В кабинет вошли четверо. Старший доложил по форме…

Главком развернулся. Строго глянул, словно этим своим взглядом в пол хотел вколотить, но на вошедших это нисколько не подействовало: если бы действительно ничего не сделали, тогда да, глядели бы перед собой и понуро молчали, а сейчас… сейчас смотрели, не отводя глаз. Еще бы, столько дел провернули, главное – не проговориться случайно.

Генерал поинтересовался:

– Где болтались две недели, товарищи офицеры?

Лавров заученно сообщил:

– Были вынуждены принять помощь местного населения в лечении прапорщика Ванина. Оставались все это время с ним. Не бросать же?

– А полевой командир Хасан и лаборатория по производству наркотиков?

– Еще на второй день взорвали, товарищ генерал.

– По рации сообщить нельзя было?

– Сломалась, товарищ генерал. С самого начала операции попали в затруднительное положение – были атакованы крупным отрядом боевиков, оказавшимся поблизости. В результате потеряли часть снаряжения и рация была повреждена.

Главком выслушал все с каменным выражением лица. Потом указал на Ванина. Заметил, что можно было и к своим выйти после выполнения задания:

– Прапорщик вроде жив-здоров. Неужели не смогли донести его до заставы?

– Никак нет, товарищ генерал. Состояние прапорщика было крайне тяжелым, произошла большая кровопотеря, и мы вынуждены были остановиться у местных жителей.

Главком немного помолчал, разглядывая десантников. Вздохнул, больше для вида, так как гневаться было не за что, все выполнили и вернулись практически невредимые.

Прошелся по кабинету. Погрозил кулаком, не сдержавшись. Потом остановился и высказал то, что было на душе:

– Пока вы там в горах торчали, господа офицеры, тут такое дело подворачивалось. Какие-то уроды атомную боеголовку сперли, в Китай хотели утащить. Самое время нам было вмешаться, добавить к заслугам ВДВ еще одну… А вы…

Генерал еще раз кулаком погрозил, будто и таким жестом хотел красок внести. Продолжил:

– А вы в горах прохлаждались вместо этого. Майор, ты бы смог остановить боеголовку?

Батяня пожал плечами, сохраняя нейтральное выражение лица.

– Думаю, да, товарищ генерал. Смог бы.

– А почему же в горах торчал вместо этого?

– Десант своих не бросает, товарищ генерал.

Хозяин кабинета вздохнул, но ничего высказывать не стал. Отвернулся к окну. Укорить было не за что, все сделано грамотно, все целы.

– Ладно, можете быть свободны, товарищи офицеры. Посидите, подумайте, и жду от вас подробные служебные записки-отчеты.

Промышленник наблюдал в иллюминатор белое поле облаков, попивая дорогой коньяк. Личный самолет через какой-то час должен был приземлиться в Шереметьево-2. Осталось совсем немного, и можно будет наконец-то ступить на твердую землю. За спиной остались тысячи километров, ненормальный китаец со своей боеголовкой, впереди ждала встреча с московским высокопоставленным другом, визит в шикарный столичный ресторан, сауна, девки и прочее приятное.

История с боеголовкой канула в прошлое, Александр отныне зарекся связываться с подобными делами, слишком много риска… Уж лучше нормальным бизнесом заниматься, следует остепениться, заработанных денег даже нескольким поколениям внуков и правнуков хватит на всю жизнь. Так чего ж еще? Все, что можно, уже достигнуто, самое время поселиться на каком-нибудь уединенном острове в теплом море и встречать старость с распростертыми объятиями.

Сидевший на соседнем кресле телохранитель вздрогнул по непонятной причине, потом догадался, что в кармане телефон ожил. Вытащил, нажал кнопку и приложил к уху. Несколько секунд кивал, что-то ответил даже, потом выпучил глаза, словно нехорошее узнал. Отнял телефон от уха, все с такими же глазами. Поделился услышанным:

– Шеф, китайца повязали!

Промышленник пожал плечами. Хрен с ним, деньги, крокодил и наркота уже получены, теперь от Алика ничего не нужно, пусть выкручивается сам, он знал, на что шел.

– И что? Кто повязал-то?

– Спецслужбы, шеф. Там вся тайга в цветных, целая дивизия лес перекапывает.

Промышленник насторожился. Как бы и до него не докопались, запросто могут…

– Это еще не все, шеф. – Телохранитель, было заметно, побледнел. – На особняк под Благовещенском СОБР нагрянул, всех наших взяли и увезли.

Александр похолодел. Если уже прознали и про него, то в Москве может встречать отряд спецназовцев с оружием в руках. Проще сразу за границу лететь, пока еще есть возможность хоть какого-то маневра. Иначе… иначе и миллиардные взятки не спасут, тут хоть всех адвокатов мира найми, ФСБ все равно посадит в тюрьму надолго, не открутишься условным сроком наказания.

Он вскочил с кресла, расплескав коньяк. Кинулся в кабину пилотов.

Ворвавшись, едва экипаж не перепугал. Заорал:

– Меняйте курс. Живо! Летим в Польшу. Оттуда – во Францию, без посадок.

– Топлива хватит только до Украины.

– Ладно, там дозаправимся. Короче, давайте, выручайте, родные, озолочу, если из России выберемся.

– Хорошо.

Вернувшись в салон, промышленник обессиленно рухнул в кресло и налил себе полный стакан. Залпом выпил и, притопывая ногой от нетерпения, закурил. Впереди теперь ждало несколько часов переживаний, но если удастся попасть хотя бы в Польшу, то можно рассчитывать, что удалось избегнуть российского правосудия. За рубежом тоже жить можно, не хуже…

Вытащив телефон, принялся звонить своим юристам: требовалось перевести как можно больше денег в Швейцарию и прочие государства Европы, пока не заморозили счета. Ну а там – молиться.

Через полчаса в иллюминаторе промелькнул хищный силуэт истребителя. Александр выронил телефон и глянул на противоположную сторону. Там наблюдался еще один истребитель.

Промышленник все понял сразу – ФСБ взялась за него плотно, даже почетный эскорт выделен. Теперь о бегстве за рубеж можно было забыть навсегда.

Скосил взгляд на початую бутылку. Вздохнул:

– Хоть это осталось…

В части тоже мало что поменялось, пахнуло родным, блестел асфальт, отражая лучи солнца, здоровались встречные сослуживцы, мимо бегом проследовала рота солдат, вдалеке упражнялись на турниках, прапорщик неспешно вышагивал в сторону склада, проехал грузовик, знакомо шумели тополя свежей и яркой листвой, в отдалении, на плацу, глухо били барабаны. Все осталось таким же.

Четверо десантников выбрались из автобуса. Оглядывались и втягивали грудью весенний воздух. Прапорщик уже практически не пользовался тростью, храбрился, пытаясь шагать ровно. Кравцов, как всегда, подшучивал над ним и Никитиным, в ответ получая той же монетой. Батяня не препятствовал, как обычно это делал, а, хлопнув веселого старлея по плечу, сообщил: