Сергей Самаров - Стон земли

– Что там такое? – возмущенно спросил майор Лохматый.

Дверь открылась, и вошел один из недавних конвоиров.

– Что? – повторил Лохматый.

– Капитан Лончаков оказался прав, – шагнув вперед, тихо произнес конвоир. – Задержанный Волошин Владимир Максимович умер в своей камере. Что с ним делать? Отправлять на вскрытие?

– Отправляй. Лончакова предупреди, чтобы готов был на вопросы УСБ [22] ответить. Пусть с нами все согласует, мы прикроем.

Едва конвоир вышел, как раздался звонок «красного» телефона, не имеющего диска для набора номера. Звонил начальник управления полковник Ахмадеев.

– Майор Лохматый, слушаю вас, товарищ полковник.

– Здравствуй, Николай Петрович. Что у тебя с расследованием по убийству инкассаторов и по похищению золота?

– Большие сдвиги, товарищ полковник. В принципе убийцы задержаны, и мы уже можем планировать задержание остальных участников и возвращение золота. Только возвращать его придется, думаю, государству, поскольку похищение и убийство организовано при участии владельца прииска. Как только метель закончится, мы со старшим лейтенантом Супротивниковым планируем вылететь в Находку для завершения операции.

– Вот-вот. Мне сейчас из Москвы звонили. От них вылетает к нам подполковник Ткачук из антитеррористического управления «Альфа». Ты в их епархию забрался. Пока требование Москвы категорично – никого не трогать. Если исполнителей задержали, ладно. Ингуши?

– Нет. Русские.

– Ладно. Но больше никого не трогать.

– Понял, товарищ полковник, – скривил лицо майор Лохматый.

Когда комбат сказал, что пришел по делу, отцу Георгию захотелось вдруг вытянуться по стойке «смирно», и стоило большого труда просто повернуть голову в его сторону.

Дверь за младшим сержантом контрактной службы закрылась аккуратно, плотно и без стука, и, прислушиваясь к удаляющимся шагам, комбат заговорил:

– У нас день сегодня… Обычный, впрочем. Это мы что-то в последнее время расслабились и избаловались. А так – обычный. Тем не менее третий вызов – третий выезд. Отправляю два взвода из второй роты. Только что с командиром роты по телефону говорил. И что он мне, представляешь, сообщает? Они уже знают, что ты приехал, знают, что две группы благословлял на выезд, все довольны и просят, понимаешь, их благословить перед выездом. Отказать не могу. Святое дело. Извини за беспокойство, и поехали. Машина у дверей казармы.

– Я готов, товарищ подполковник. Мне только епитрахиль надеть.

Пока священник надевал епитрахиль и уже поверх нее свою куртку, подполковник взял со стола молитвослов с раскрытым покаянным каноном, перелистнул несколько страниц и прочитал вслух:

– «Блудника и разбойника кающася приял еси, Спасе, аз же един ленностию греховною отягчихся и злым делом поработихся; душе моя грешная, сего ли восхотела еси?». О чем это ты читаешь, отец Георгий?

– О покаянии. Самые важные строчки здесь, в этом каноне, товарищ подполковник: «Дай, Господи, мне прежде конца покаяние». Еще святой праведный Иоанн Кронштадтский призывал когда-то: «Люди, кайтесь, невыносимо же будет!» И я каюсь, и всем покаяния желаю.

– А ты, никак, грешный?

– Один Иисус Христос безгрешен. А все остальные люди – грешники. И священники, и даже святые. Самые известные святые…

– Святые? – удивился Шумаков.

– Так сами святые говорят. Они говорят, что человек только тогда достигает единства с Богом, когда начинает видеть множество грехов своих, бесчисленных, как песчинки на берегу моря. Каждый человек в жизни о ком-то плохо говорил или плохо думал, каждый кого-то обидел делом, или взглядом, или еще чем-то. Каждый человек, кроме Христа…

– Но Христос же не человек. Он же Бог… – возразил комбат. – Или человек?.. Не знаю, как правильно.

– Богочеловек, как определил его четвертый Вселенский собор. В православии считается, что Господь наш был одновременно и Богом, и человеком. Это две ипостаси его, два естества, соединенные неслитно , каждое из которых сохраняет собственные свойства. Неизменно , то есть и Божество продолжает обладать своими свойствами, и человек своими. Нераздельно, то есть не составляют двух обособленных лиц, но единое лицо. И неразлучно, то есть никогда не могут быть разлучены, и пребывают во Христе и по Вознесении.

– Ничего не понял, – признался подполковник, – но ты мне потом еще раз объяснишь, я постараюсь понять. А что тут про разбойника написано?

– Вы Евангелие читали, товарищ подполковник?

– Как большинство людей, верующих и неверующих, не читал, прямо сознаюсь.

– К сожалению, вы правы. Многие, кто себя верующими зовут, тоже Евангелие не читали. А Евангелие рассказывает нам, что с двух сторон от Иисуса Христа распяли разбойников. Тот, что был распят слева, насмехался над Господом и упрекал его, говоря: «Если ты сын Бога, что же ты себя и нас не спасешь». А второй разбойник, что был распят справа, на товарища прикрикнул и, каясь в душе за жизнь свою, к Господу обратился с просьбой помянуть его в царствии Божьем. Он не просил простить его, просто молча каялся, считая, что достоин мук. И Иисус сказал разбойнику, что сегодня же тот будет вместе с Господом в царствии отца его.

– И что?

– Евангелие говорит нам этим примером, что Господь готов простить любого искренне раскаявшегося. Беда наша в том, что никто из людей не знает, где и когда настигнет его смерть. Каждый, даже тот, кто о покаянии думает, считает в душе, что он будет жить долго, а всякие неприятности только с другими происходят, и на покаяние время еще есть. А потом внезапно приходит смерть, и человек умирает, не успев покаяться и исповедоваться. Потому мы и молимся: «Дай, Господи, мне прежде конца покаяние!» К военным это должно в первую очередь относиться.

Священник уже оделся. Подполковник положил молитвослов на стол и первым пошел к выходу. Отец Георгий, перекрестившись, двинулся за ним…

В комендантском военном городке клуб располагался в самом дальнем от ворот углу. Служебный «уазик» подполковника Шумакова, видимо, был включен в какой-то список, и, едва машина остановилась перед воротами в свете двух фонарей, как ворота стали открываться автоматически, что было в военных городках в диковинку. Подполковник, всегда предпочитавший сидеть за рулем, смело проехал за периметр и, видимо, хорошо зная дорогу, поехал не по тротуарам, а по автомобильной дороге вокруг всего комендантского городка, пока не добрался до клуба. Там его и отца Георгия уже встречали на крыльце командир роты и еще два офицера, видимо, командиры взводов. Командир роты был отцу Георгию незнаком, но, произведя уставной доклад комбату, капитан повернулся к священнику, по всем правилам попросил благословения и без стеснения поцеловал священнику руку. Подполковник Шумаков с одобрением наблюдал за этой сценой. Он, видимо, хотел что-то сказать командиру роты, но тут зазвонил его мобильник, и он сердито ответил: