Александр Чернобук - Кап­кан для Ски­фа

Между тем, ПМ, действительно, имеет много общего в устройстве с «Вальтером», но наши историки, ссылаясь на оригинальные черты пистолета Макарова, считают его самостоятельной разработкой. По тем временам «Вальтер» был самой удачной разработкой в мире из всех пистолетов с самовзводным ударно-спусковым механизмом. Волей неволей, все остальные новые образцы сравнивались с эталоном. А все хорошее имеет одинаковую природу. Примерно к такому выводу и сводились мои размышления.

Так или иначе, пистолет Макарова заменил в пятидесятые годы пистолет Токарева. И тут уже идет анализ совсем другого характера. Личного. Какой пистолет предпочтительней носить в своей кобуре?

Какое оружие лучше? ПМ или ТТ? У каждого пистолета есть свои плюсы и свои минусы. Большая часть моих друзей-товарищей безоговорочно предпочитает «тетешник». В криминальных кругах этот пистолет можно встретить гораздо чаще, чем пистолет Макарова. Недаром ТТ прозвали «народным» пистолетом. А уж киллеры в девяноста процентах случаев пользуются Тульским Токаревым. Это статистика. А в жизни каждый определяется по-своему. Я лично давно остановился на пээме.

Девятимиллиметровый ИЖ-71, так же как и тульский Токарев, с калибром семь шестьдесят два миллиметра, является личным оружием защиты и нападения, предназначенным для поражения на коротких дистанциях. Оба пистолета просты в устройстве, удобны в обращении и всегда готовы к действию.

Но, по сравнению с ТТ, пистолет Макарова имеет меньшие габариты и массу; выигрывает по маневренности и безотказности, благодаря использованию меньшего по длине патрона и наиболее простого принципа работы автоматики — откату свободного затвора. По мощности патрон ПМ проигрывает, но больший калибр позволяет сохранить останавливающее действие пули.

Пистолет ИЖ-71 надежен, неприхотлив в обслуживании, но, как и всякое другое автоматическое оружие, требует систематического ухода, — чистки и смазки. Связано это с существенными недостатками наших патронов. Причем, это касается не только девятимиллиметровых патронов к пистолету Макарова, но и всех остальных. В капсюлях ударный состав состоит из гремучей ртути, которая является чрезвычайно агрессивным веществом. Оно вызывает коррозию стволов после стрельбы. Кроме того, пороховые газы воздействуют в момент выстрела на затвор, магазин и внутреннюю поверхность рамки.

Поэтому регулярные чистка и смазка оружия дело обязательное. Периодичность чистки зависит, в основном, от условий хранения, но исполняется не реже одного раза в неделю. Если, конечно, он лежит без дела. Если же пистолет используется, то — каждый день. Иначе в самый ответственный момент пистолет, вместо оказания помощи, скажет по-простому: «Фиг вам». А это чревато для владельца оружия довольно крупными неприятностями, и, как частный пример — может стоить жизни.

Посему я разложил на столе тряпку и достал все необходимое для чистки пистолета — ружейную смазку, ветошь, паклю и прочее. Отхлебнул кофе, закурил сигарету и занялся делом. Для начала быстро приготовил раствор для чистки ствола. Не напрягаясь, вспомнил пропорции: один литр воды, двести граммов углекислого аммония, три-пять граммов двухромовокислого калия, хромпика. Поскольку хранить раствор можно не больше недели, я попытался приготовить его на одну чистку и, как всегда, промахнулся. Получившейся жидкости могло хватить на чистку пары автоматов.

Отжал защелку, вытащил магазин. Проверил патронник. Чисто. Отделил затвор от рамки. Снял возвратную пружину. Смочил паклю в растворе и начал протирать канал ствола. Чистить оружие мне нравилось. Хотя бы только потому, что мозги в этом процессе никак задействованы не были. Мысли текли в несколько этажей, а руки занимались привычным делом.

Думалось мне, например, о том, почему у этого Рембо-Савельева пятисотый «Мерс», магазины, фирмы и полные карманы денег, а я живу в общаге, езжу на более чем скромной, «восьмерке» и с деньгами не особенно дружу. Из-за их отсутствия не страдаю, но и кубометрами не измеряю. Наверное, тут играет роль отношение к деньгам в принципе. Есть люди повернутые на деньгах и те, которые дышат к ним ровно. Или относительно ровно. Если поставить деньги во главу угла, плюя на способы и средства, то можно саккумулировать их неимоверное количество. В наше время это вполне возможно. Не всем только это по нутру. Причина, видимо, в этом. Вот здесь собака и порылась. Я не хочу денег любой ценой. Не стоят они того. А вот от того, что само идет в руки, отказываться грех.

Еще в голову прокралась старая мыслишка — вызвать этого козла на спарринг. Честный, но жестокий. И задвинуть ему челюсть ударом основания ладони под сорок пять градусов снизу в черепную коробку. От всей души. По «понятиям». По справедливости. По чести. По совести…

Хотя — ребячество это, нам давно уже не по двадцать лет…

Вспомнилось, как я впервые увидел Рембо-Савельева. Сегу, Серого — его тогда так называли. Серый-Рембо. Сега-Рембо…

Он явился с группой пополнения в нашу роту из учебки. На погонах сержантские лычки. Для вновь прибывшего — защита слабая. Погонами ни почки, ни печень, ни зубы прикрыть никак нельзя. Это в строю ты младший командный состав, а в казарме — чичеко — новичок, ганс, дух. И не волнуют тут никого ни лычки, ни регалии, ни спортивные звания. Мастеров-рукопашников в роте из каждых шести человек — пятеро. Сложно ему было поначалу, впрочем, как всем: никогда еще в ВДВ служба вновь прибывшим медом не казалась, а уж в роте разведки — тем более.

Сказать, что спас я его… не совсем правильно будет. Поддержка моя помогла ему процентов на пятьдесят, остальной полтинник он добрал сам: веселым нравом, стойкостью, смелостью и умом. Последнего у него было даже с избытком — проскакивала у него на лице периодически тень превосходства, просто никто на нее внимания не обращал, не до того было.

Прижился он быстро. И стало чемпионов по каратэ, которое принято в ВДВ называть рукопашным боем, в роте разведки двое: он и я. Сильные люди в армии тянутся друг к другу. Еще и земляки. Почти земляки. В его родном городе я закончил первый курс исторического факультета университета, откуда меня и подгребли на срочную. В институте у нас была военная кафедра, в универе таковой не имелась. Посему, несмотря на не совсем юношеский возраст, вперед — в сапоги. Указ об отсрочке для студентов вышел чуть позже — не повезло мне. А может, наоборот? Во всяком случае, я не жалел. Хапнул за два года всего. Чего было больше — хорошего или плохого, сказать трудно, только перемололось оно все вместе и трансформировалось в богатый жизненный опыт. Такой, которым владеют только граждане бывшего СССР, такой, который приобретается только в двух институтах: на зоне и в армии.