Дмитрий Дубинин - Узурпатор ниоткуда

После того, как Алварес выслушал наши заверения, он потребовал от нас обоих заключить взаимный мир и пожать друг другу руки. Если по пути до дворца в Руздане, сказал Алварес, кто-то из нас проявит по отношению к другому враждебность, то он, Алварес, немедленно сделает петлю на веревке и вздернет зачинщика на первом же дереве. Достаточно того, сказал он, что в столицу войдет хотя бы один из нас двоих, и лично ему без разницы — кто именно. Возможно, он блефовал, но проверять, так это или нет, я бы не рискнул.

Тем более, закон — джунгли, прокурор — лев… В селении Тонга-Со, куда мы пришли к вечеру, я сумел убедиться в этом. Один из черных солдат, видимо, по праву более сильного, решил отобрать у другого дополнительную порцию просяной каши с бататами, которую нам всем выдали на ужин. Жоам это заметил, ни слова не говоря, подошел к нахалу, одним ударом сбил его с ног и принялся методично избивать, пиная тяжелыми ботинками. Без излишней жестокости и намерения покалечить, но довольно долго. Никто не проронил ни звука, пока шла экзекуция — видимо, все отнеслись к этому, как к должному. Солдат долго еще не мог встать после наказания, но наутро он, так же как и все мы, нагрузился поклажей и потопал по размытой ливнем дороге в сторону северо-запада, туда, где река Конго образует, говоря по-сибирски, «губу», к которой примыкают три страны, причем каждая считает наличие других сопредельных стран серьезным недоразумением.

Наш путь должен был пройти все по той же самой просеке. Мимоходом я узнал от Жоама, что ее действительно когда-то прорубали под руководством советских специалистов, каковые — в числе прочего — рассчитывали сделать проезжую трассу, соединяющую оба аэродрома и промежуточный пункт Тонга-Со, который мог бы стать северным форпостом МПЛА. Со временем все это пришло в упадок, и если бы контвигийские повстанцы, с незапамятных времен гнездившиеся в Тонга-Со, не следили за этой дорогой, по которой то и дело перевозили специфические грузы, она уже давно превратилась бы в непроходимый тропический лес.

Жоам страшно сокрушался из-за невозможности вытащить оружие с аэродрома в глубине Анголы и ругал на чем свет стоит покойного Дэйва, который подло струсил и, вместо того, чтобы спокойно остановить моторы и погрузить оружие, счел за лучшее удрать и угробить машину. Я заявил, что если бы мы и погрузили оружие, то самолет рухнул бы и в этом случае. На что Жоам резонно ответил, что в этом случае оружие оказалось бы в непосредственной близости от Тонга-Со… Хотя его доставка до Рузданы все равно оставалась почти неразрешимой проблемой.

Значит, нужен транспорт. И транспорт мог быть только в лагере заирских наемников — когда мы высаживали, то видели ангары с аэродромной техникой. Я, правда, не был уверен в ее работоспособности, и посоветовал Жоаму отправить к Руздане небольшую группу человек в пять, с тем, чтобы те встретились с главарями наемников, изложили тем ситуацию, и вернулись с машинами, если те будут на ходу.

Алварес только процедил: «Не факт, что они вернутся вообще».

По замыслу командира, надо выйти к устью Конго сразу всем, кого только возможно туда отправить. Тогда при встрече с плохо вооруженными наемниками не возникнет проблем. Затем несколько человек погрузятся в машины и двинут на аэродром. В условиях авиационной инфраструктуры, пусть заброшенной, ремонт должен быть возможен, если даже техника и не вполне на ходу. А пятьсот километров для колесного транспорта — не расстояние, можно уложиться суток в трое, даже с остановкой в Тонга-Со.

Тонга-Со… В переводе с одного из древних наречий банту это название означало примерно то же самое, что и «мафия» изначально — «смерть иноземным захватчикам». Именно сюда бежала от португальцев королева Отанга, и именно здесь армия Инделе Н’взингу давала последний бой карателям Салазара.

Еще в середине двадцатого века в Тонга-Со проживали около тысячи людей, но сегодня, кроме двадцати солдат, повстречавшихся мне рядом с упавшим самолетом, к нашему отряду смогли примкнуть лишь примерно столько же. И без того Жоам поставил под ружье почти все мужское население, за исключением Жака. Мужчины оставили нехитрое хозяйство на попечение жен и детей, сами тут же вооружилось и спустя несколько часов были готовы выступать. Казаки, да и только!

Но с транспортом у «казаков» было туго. Обещанный Кейджем вертолет оказался, по всей видимости, блефом, старый голландский бронетранспортер «ДАФ-408» задействовать было бессмысленно из-за отсутствия приличного запаса горючего, а джип не годился для того, чтобы погрузить всех. Да и ему солярки хватило бы не намного. Поэтому в багажник кинули небольшой запас патронов, положили туда же снаряженную базуку, а потом запрягли десяток бойцов, которые поволокли «гелендваген» на лямках, как есть бурлаки.

Негры не жаловались. Эти парни родились и выросли с оружием в руках, они привыкли к местным погодным условиям, и потому пеший поход, пусть даже под ливнем, не мог послужить основанием для откладывания миссии в долгий ящик. Иное дело — мы с Майком. Я был еще довольно слаб после приступов малярии, а у Новински, которого при катастрофе выбросило из самолета в затянутое мхом болото, все тело до сих пор представляло сплошной синяк, да еще он сломал ребро. Словом, хоть Майк и дешево отделался, но ему пришлось отлеживаться в Тонга-Со почти все эти дни, пока я мотался между аэродромом и стоянкой брошенной техники.

Алварес милостиво разрешил ему и мне, если станет совсем уж невмоготу, садиться в джип. Но я был упрям. Таща под стеной дождя свою сумку, автомат и пистолет Кейджа, в зеленом пятнистом комбинезоне с чужого плеча, я шлепал чужими же десантными ботинками по раскисшей почве, тяжело отдувался, и время от времени вспоминал службу в армии, где тоже хватало всякого. Но тогда я был моложе и в более хорошей форме… И все же поклялся сам себе, что если и попрошусь в джип, то не раньше, чем туда усядется Майк.

Американцу тоже было несладко. Его шатало. Он, как и все мы, тащил на себе оружие — винтовку М-16, а также и рюкзак. Наследник престола то и дело посматривал на меня и, видя, как я плетусь, сжимал зубы и прибавлял шагу. Подозреваю, что он тоже согласился бы скорее упасть и умереть, чем сесть в джип прежде меня.

Жоама это забавляло. По-моему, он заключил пари со своим денщиком, которого называл адъютантом, насчет того, кто из нас сломается первым. Я не знал, на кого из нас поставил главарь-командир, да и знать не хотел. Но надеялся, что выиграет тот, кто увидел во мне фаворита.

И я вновь вставал, подбрасывал автомат на ремне и догонял бойцов. И то же самое делал Майк, который тоже периодически падал. Впрочем, иногда падали и солдаты, но значительно реже. Алварес же не упал ни разу. Этот мулат был великолепным образчиком военной машины в человеческом облике. Казалось, ему неведома усталость. Он тоже шагал при оружии, при этом успевал пройти вдоль бредущего отряда от возглавляющих колонну «бурлаков» до арьергарда (в нашем с Майком лице) туда и обратно, при этом всегда находил ободряющие слова для тех, кому было трудно. А трудно было всем.