Сергей Донской - Туманный вирус

— Пойду сниму его, и заявимся в гости, — сказал Жукаев.

Помимо оружия и прочего снаряжения он привесил на себя метровый ломик, именуемый уголовниками «фомкой». Незаменимая вещь, если предстоит дверные замки выламывать или чужие черепа раскалывать во время рукопашной.

— Я с тобой, — вызвался Белов.

Жукаев оценивающе взглянул на него и мотнул головой: айда!

Передвигаясь по-пластунски, они добрались до ограды из заостренных металлических прутьев. Часовой сидел к ним спиной, выдавая свое местонахождение проблесками мобильника. Играл во что-то, а может, слушал музыку, листал фотографии или перечитывал сообщения от девушек.

Изловчившись, Жукаев разогнул прутья ломиком так, чтобы между ними можно было проскользнуть, не бряцая амуницией. Он проник во двор первым. За ним последовал Белов. Обернувшись, Жукаев приложил к губам неправдоподобно длинный стальной палец — ствол с глушителем. Белов кивнул и спрятался в тени мусорного бака, откуда несло гнилью и тухлятиной. «Так и все мы однажды, — подумал он. — Каждый в свой черед».

Тем временем закончивший возиться с мобильником часовой встал. Его темный силуэт как нельзя лучше вырисовывался на фоне стены. Жукаев прицелился из пистолета, мушка которого светилась миниатюрной фосфоресцирующей звездочкой.

Выстрел напоминал шипение кошки, которой наступили на хвост. Часовой дернулся и упал. Из его горла вырывались судорожные хрипы. Прежде чем перебежать к входной двери, Жукаев показал на него стволом. Белов снова кивнул и, склонившись над умирающим, передавил сонную артерию на его белом горле. При этом он подумал, что если у него когда-нибудь появятся дети и внуки, то они никогда не узнают об этом. Добивать человека, который вроде бы не успел сделать ничего плохого, было не слишком приятно. С другой стороны, Белов находился тут не в качестве врача «Скорой помощи». У каждого своя работа.

Дверь оказалась не заперта. Поманив Белова, Жукаев шепнул ему на ухо:

— Войдем вдвоем. Не люблю подставлять своих ребят под пули.

Из этого следовало, что Белов ему не свой. Командир спецназа был готов рискнуть его жизнью.

— Давай, — шепнул Белов в ответ. — Генералов берем живыми.

— Помню, помню.

С этими словами Жукаев протянул Белову свой пистолет. Тот вопросительно поднял брови. Усмехнувшись, Жукаев взял в руку ломик и многозначительно взмахнул им. Белов пожал плечами.

Без скрипа отворив дверь, они очутились в неосвещенном холле. Сверху раздавался хмельной бубнеж и характерный перестук бильярдных шаров. За одной из дверей первого этажа горел свет, там тоже звучали голоса и тоже не вполне трезвые. Заговорщики ничего не боялись и гвардию набрали никудышную.

Едва Белов подумал об этом, как голоса за дверью сделались громче, а потом она отворилась, пропуская в холл огромную тушу в камуфляже. Захлопнув за собой дверь, здоровенный казах направился к выходу и остановился, наткнувшись взглядом на присевшего Белова. Пистолет возник в его лапище, как заколдованный. Толстый палец придавил спусковой крючок. Но оружие здоровяка было снабжено механизмом двойного действия, который хорош только при быстром и уверенном обращении. Если первым нажимом не освободить уже поднятый боек, а только поднять его, то выстрела не произойдет. Ведь заранее взведенный пистолет разряжается очень легко. Вот почему при самовзводном выстреле надо приложить усилие.

У здоровяка это не получилось. Белов всадил ему в череп две пули подряд: это смахивало на излишество, но пули были маленькие, противник — большой, а стрелять приходилось наверняка.

Когда он начал падать, Белов успел подскочить и подхватить тяжелую тушу, укладывая ее на пол без лишнего грохота.

Мгновение-другое он и Жукаев выжидали: не высунется ли кто-нибудь на шум. Обошлось. Выстрелы из ствола с глушителем не привлекли ничьего внимания.

Приготовившись облегченно вздохнуть, Белов замер. Возникшее за спиною движение он обнаружил спасительным шестым чувством. Но крутнулся на месте с опозданием на доли секунды. Еще один казах стоял у него за спиной, готовясь то ли заорать, то ли дать автоматную очередь, но, скорее всего, сделать то и другое одновременно. Возможно, это был второй часовой, отлеживавшийся где-нибудь в тихом уголке. Теперь это не имело значения. Оттаскивая труп подальше от двери, Белов сунул пистолет за пояс и никак не успевал выхватить его.

Выручил Жукаев, метнувший свою «фомку» с таким неподражаемым изяществом, словно это был обычный нож. Стальной штырь перевернулся в полете на сто восемьдесят градусов и воткнулся в туловище казаха заостренным концом. Тот выронил автомат и сел на пол, уставившись на торчащий в солнечном сплетении ломик, будто собираясь медитировать, сосредоточившись на третьей чакре. Это ему не удалось. Завладев своей железякой, Жукаев трижды ударил ею по поникшей голове противника.

На этот раз за дверью что-то услышали. Там притихли, и, прежде чем успели опомниться, Жукаев отбросил ломик, сдернул с плеча автомат и зычно заорал:

— К бою!

В следующее мгновение он пнул ботинком дверь и, упав на живот, принялся расстреливать всех, кто попадался ему на глаза. «Тра-та-та, — строчил автомат, — тра-та-та». Вернее, учитывая скорострельность «Скорпиона», выплевывающего около семи пуль в минуту, очереди звучали как «тррр… тррр… тррр».

К нему подключились автоматы остальных спецназовцев, и началась настоящая канонада, в которой едва угадывались вопли умирающих и раненых.

Морщась от пороховой гари, Белов бросился к лестнице, ведущей наверх.

— Погоди, я с тобой!

Вскочив на ноги, Жукаев присоединился к Белову. Похоже, всех способных сопротивляться он перебил, так что делать внизу ему было нечего.

Коридор второго этажа пустовал. Но, ориентируясь по запаху спиртного, Жукаев безошибочно вычислил дверь, за которой притаились игроки в бильярд.

— Выходим с поднятыми руками! — громогласно объявил он, перекрывая голосом шум внизу. — Прыгать в окна не рекомендую, снайперы всех положат.

— Мы к тебе, командир, — крикнули с первого этажа. — Тут чисто. Ни одна сволочь не шевелится.

— Трое сюда, остальным ждать команды, — обронил Жукаев, а потом вновь повысил голос. — Слыхали? Выходите, пока живы.

Дверь распахнулась настежь, но не та, возле которой он стоял. Опрокидываясь на бок, Белов нажал гашетку «Скорпиона», стреляя по двум человеческим фигурам, решившим идти на прорыв. Он видел перепляс ответных вспышек и слышал, как пули с визгом мечутся от стены к стене, но был сосредоточен исключительно на собственной стрельбе, как будто все прочее не имело к нему ни малейшего отношения.

Маломощный «Скорпион» почти не имел отдачи, и дуло не заносило вверх при каждой новой очереди, как это бывает с крупнокалиберными автоматами. Требовалось лишь направлять дуло в нужном направлении и нажимать на спусковой крючок, а все остальное делали пули, бившие очень кучно.