Анатолий Ромов - Тень чужака

Он стоял, не зная, что делать. Наконец подошел ближе. Остановился. Выдавил:

— Наташа. Ведь все в порядке.

— Отойди от меня.

— Наташа… Не надо так.

— Не надо? — Поднятые на него глаза были сухими, хотя слезы еще не высохли. — А как надо? Как?

— Наташа…

— Молчи! Варяг ведь в самом деле мог тебя загрызть.

— Но я… — Он не знал, что ей сказать.

— Почему ты приехал тайком? Почему не предупредил?

— Я должен был осмотреть этот сруб. Так, чтобы об этом никто не знал.

Кажется, она успокоилась. Посмотрела на реку, туда, где сейчас заходило солнце.

— Все равно ты не должен был этого делать.

— Но это… — Он замолчал. Сейчас, глядя на нее, он вдруг понял: он не может сдержать восхищения. Она же, кажется, этого не замечает. Собственное молчание сейчас казалось ему совершенно идиотским. Но она как будто была занята своими мыслями. Сказала:

— Вчера ночью здесь был Нол.

— Ты его видела?

— Нет. Но мы с Колей видели следы ног в срубе. Свежие. Это следы ног Нола. Если бы ты знал, что он сделал с Варягом.

— А что он сделал с Варягом?

— Прошлой ночью Коля снова ушел в засаду. Все дни до этого он устраивал засаду в одном и том же месте, то есть здесь. А вчера решил залечь у самого ближнего сруба. А здесь оставил Варяга. Я спала возле окна, вдруг слышу, Коля зовет. Выбежала, он кричит: с Варягом плохо. Мы побежали сюда. Я еще издали услышала, как Варяг скулит. Подбежала, он в болоте. Только голова торчит. И скулит. Мы его вытащили. Уже потом, когда все осмотрели, увидели: на груди у Варяга ссадина. Здесь был Нол, Варяг пытался его задержать. Ну и — если судить по ссадине, Нол ударил его слегой. Так ударил, что сбросил в болото. И ушел. Ну и… ты говоришь, ты ведь был в этом сарае? Сейчас?

— Был.

— Ты прошел туда тайком?

— Тайком.

— Значит, ты чудом остался жив. Варяг же собака. Он не понимает, что… — Дернула плечом. — Что мы с тобой хорошо знакомы. Он знает одно: Нол его чуть не убил. А поскольку ты делал здесь то же, что и Нол, — значит, ты действуешь заодно с ним. Так что Варяг очень даже спокойно мог тебя загрызть.

Он был того же мнения. Поэтому промолчал. Она же, подойдя к Варягу, взялась за прикрученный к двери ремень.

Пес посмотрел на нее. Перевел взгляд на Шутова. Теперь, глядя на него, Варяг уже не рычал, а лишь угрожающе обнажал клыки.

— Миша, отойди подальше. — Наташа отстегнула застежку. — На всякий случай. Он тебя не тронет. Но все же отойди.

Он отошел в сторону дома Улановых ярдов на семьдесят. Повернулся лицом к тому месту, где стояла Наташа с собакой. Варяг крутил шеей, пытаясь освободиться. Сейчас, глядя на Варяга, он чувствовал себя уверенно. Он знал: хорошо подготовленный в рукопашном бою человек в схватке с самой крупной собакой всегда выйдет победителем. Конечно, при условии, что стоит к ней лицом и ждет нападения.

Присев, Наташа что-то сказала на ухо Варягу. Отпустив ошейник, хлопнула пса по крупу. Отбежав, Варяг сел. Подойдя к Шутову, она сказала:

— Все. Теперь будет охранять сруб. Пока я не отзову. Пошли?

— Пошли. — На всякий случай он еще раз глянул в сторону Варяга. Пес смотрел в их сторону. — Пошли.

До самого подъема на пригорок они шли молча. Проложенная в бурьяне тропинка, по которой они шли, была узкой. Идти приходилось гуськом, впереди Наташа, за ней он. Почти все время, пока они шли по пустырю, он ощущал спиной опасность. Он не мог отделаться от ощущения, что Варяг, бесшумно догнав его сзади, снова прыгнет на шею и на этот раз уже точно сразу же перегрызет ее. Лишь после того, как они подошли к ведущей наверх деревянной лестнице, облегченно вздохнул.

Варяга поблизости не было точно. Здесь, у самого подножия утеса, стояли два последних сруба. К причалу была пришвартована алюминиевая лодка с подвесным мотором. У берега рос редкий камыш. Для того, чтобы подняться на деревянную площадку, с одной стороны которой начинались ведущие вверх ступени, а с другой — переходящие в причал мостки, им нужно было подняться на небольшой гранитный уступ. Прыгнув на уступ, он подал руку Наташе. Помедлив, она протянула свою.

Он помог ей подняться на уступ. Поскольку, поднимаясь, она поневоле приблизилась к нему, он, как-то не к месту, обнял ее. Тут же выругал себя. Она стояла как каменная, глядя в сторону. Почувствовав себя последним идиотом, убрал руки.

Наташа стояла, разглядывая реку.

— Прости, — сказал он. — Это случайно.

Она ничего не ответила.

— Ты знаешь, что твой брат попросил меня прислать кого-то из полицейских? Сюда?

— Знаю. Он сказал мне об этом.

— Ну вот. — Пожал плечами.

— Коля потом позвонил из Дэмпарта. И сказал, что приедешь ты.

После того, как они поднялись наверх, Наташа сказала, не глядя на него:

— Миша, прости. Просто я расстроилась. Из-за этого случая. Извини. Пошли к нам.

Он лежал на кровати и смотрел в окно. Отсюда, из спальни на втором этаже, он видел только часть Грин-кемпа. Над рекой, зарослями камыша и кусочком причала стояли серые сумерки. Пора белых ночей уже прошла. На реку и низины медленно, длинными пластами сползал туман. Значит, к утру туманом затянет все. Выругал себя. Болван. Так тебе и надо. В кои-то веки он получил возможность три дня побыть наедине с девушкой. Причем не просто с девушкой, а с самой красивой девушкой на свете. Но оставшись с ней наедине, он, которого никогда не нужно было тянуть за язык, ухитрился повести себя с ней — глупее не придумаешь. Как только они вошли в дом, он в основном молчал. Если же и говорил, то нес какую-то чушь. Затем, после того как они поужинали, не придумал ничего лучше, как тянуть время. Кончилось тем, что Наташа предложила ему подняться сюда, в спальню. Показала кровать, на которой он будет спать. И ушла. Пожелав спокойной ночи.

Таким тюленем он не чувствовал себя никогда.

Сна не было ни в одном глазу. Посмотрел на часы — половина второго. Полежав, встал. Натянул брюки, тенниску, кроссовки. Нащупал под подушкой «люгер». Сунув его за пояс, вышел в коридор. Попытался понять, в какой из спален может сейчас находиться Наташа. Оглядел все три двери. Сообразив наконец, что продолжает вести себя по-идиотски, выругал себя еще раз. Ну и кретин. Не собирается же он врываться в Наташину спальню… Ладно. Сейчас он выйдет на веранду. Постоит, успокоится. И вернется в спальню. Чтобы заснуть.

Спустившись вниз, тронул первую же дверь. Она оказалась открытой. Выйдя на огороженную перилами деревянную площадку, остановился. Наташу он увидел не сразу. Лишь повернувшись к дальнему углу веранды, обратил внимание на неясную тень. Подошел к ней. Он стоял к Наташе почти вплотную. Стоял и знал: сейчас она это чувствует.

Так они стояли очень долго. Наконец она повернулась. Лицо ее было совсем другим. Не таким, каким казалось ему во время ужина. Усмехнувшись, пожала плечами: