Анатолий Ромов - Тень чужака

Закрыв дверь, около минуты простоял неподвижно. Сейчас, после ветреного берега, пространство сруба казалось застывшим. Никаких посторонних звуков в вязкой темноте не возникало. Тем не менее он стоял, готовясь отразить возможное нападение в любой момент. Проникнуть в этот сруб, как проник он, незаметно и практически не оставляя следов, мог кто угодно. Это он понимал отлично.

Наконец, решив, что может позволить себе передышку, осторожно вытащил фонарь. Это был специальный аварийный фонарь с выдвижным раструбом. Раструб давал возможность доводить направленность луча до любой степени. Выдвинув раструб и сузив его до максимума, повернулся туда, где, как он помнил, должна была стоять печь. Двинулся вперед, готовый выстрелить в любую секунду.

Печь обнаружилась, когда он уперся в нее стволом. Подумал: тому, кто может наблюдать за срубом снаружи, узкий луч фонаря виден не будет. Стена, у которой стоит печь, глухая, без окон. Направив ствол пистолета в узкий закуток между стеной и печью, включил фонарь. Луч выхватил из темноты пыльный угол. Метла и лопата, которые он видел в прошлый раз, стояли в том же положении. Нетронутые.

Установив это, начал медленно, шаг за шагом, осматривать сруб. При каждом шаге ненадолго включал фонарь, направляя луч строго вниз. Пройдя таким образом весь сруб, убедился: кроме него, в срубе никого нет. Он здесь один.

После осмотра сделал небольшой перерыв, выпив чашку кофе и съев два бутерброда. Посидел в темноте, обдумывая, что делать дальше. У напарника, судя по его молчанию, все в порядке. Если бы у Танука было что-то не так, он наверняка вызвал бы его сам. Остается ждать. Ждать, когда здесь, в Грин-кемпе, появится чужой. Чужим может оказаться кто угодно — от Стевенсона до тех, кто пытался выяснить, специальный ли он коп или нет. Сейчас, когда за окнами стоит темнота, наблюдать из сруба, как и когда этот чужой здесь появится, бессмысленно. Появиться пришелец может откуда угодно и любым способом. На катере, на лодке, просто выйти из тайги, как сделали это они с Тануком, добраться сюда вплавь. Значит, до рассвета, пока он лишен возможности наблюдать, он может заняться поисками. Что искать, он знает отлично. Крупную вещь. Вещь, которую так упорно пытался найти Гусь. И как искать, он знает. Оба нужных для поисков инструмента, лом и лопата, — здесь, в срубе.

Обошел сруб. Теперь, освоившись, он мог передвигаться в темноте без фонаря. Значит, проверить стены тоже сможет без фонаря. Потом, когда он перейдет на чердак, можно будет включить фонарь — там нет окон. К тому времени, по его расчетам, начнет светать. И он займется земляным полом.

Встав на ближайшую к двери нару, на ощупь заметил место. Работа была тяжелой. В трудных для поиска зонах, наверху, у притолок, и внизу, у пола, он ненадолго включал фонарь, чтобы лучше всмотреться в подозрительные места. Но в основном работал вслепую.

Не обнаружив в стенах ничего, что могло бы навести на мысль о тайнике, перешел на чердак. Поднимаясь туда сквозь квадратный люк, понял: когда-то, очень давно, весь потолок был утеплен сверху толстым слоем древесных опилок. Со временем опилки слежались. Сейчас, когда он попробовал пробить их в нескольких местах ломом, они пружинили наподобие пробки. Сделав все же после серьезных усилий несколько отверстий, понял: заниматься этим не имеет смысла. Надо всего лишь осмотреть чердак. С фонарем. И если в вековой толще опилок кто-то решил оборудовать тайник, признаки этого тайника он увидит сразу. Ибо возраст тайника должен исчисляться неделями.

Осмотрев чердак, убедился: тайника здесь нет. Значит, надо искать внизу.

Спустившись вниз, сделал перерыв. Пока он пил кофе, растягивая каждый глоток, темнота за окнами стала бледнеть. Покончив с кофе и бутербродом, понял: для того чтобы продолжить поиски, света вполне достаточно.

Начал с того, что на всем протяжении внимательно изучил пол. Сделать это было сравнительно легко: все, кроме печи, внутреннее убранство помещения было переносным. Сдвигая по очереди нары и стол, тщательно осмотрел землю. После осмотра понял: одинаковая на первый взгляд плотность обманчива. Земля везде была разной. Судя по всему, история сруба знала несколько периодов. На каждый из этих периодов приходилось вскопанное место. Одно. А может быть, два.

Найдя несколько таких мест, он не поленился выкопать в точках, грунт на которых выглядел менее мягким, глубокие ямы. Осмотрев каждую, в конце концов понял: на то, что кто-то пытался устроить здесь тайник, нет и намека.

Сев на скамью перед столом, сказал себе в отчаянии: похоже, его поиски окончатся ничем. Так же, как ничем окончились поиски Гуся, перерывшего и перекопавшего сруб на другом конце пустоши.

Все же, посидев немного, взялся за лом. Подумал: он должен довести дело до конца. Даже при условии, что рассчитывать ему не на что. Отсутствие результата — тоже результат.

Взмахнув ломом, начал бить в одну точку. Бить, бить, бить. После долгих усилий ему удалось прорубить одно пробное отверстие. Второе. Третье. Четвертое. В конце концов, войдя в азарт, он сбился со счета. Наконец, после того как весь пол был истыкан пробными дырками, бросил лом и в изнеможении повалился на нары. Подумал: все. Он исчерпал себя. Ни на что большее, чем то, что уже сделал, он не способен. Он может сейчас только одно: лежать. Лежать и смотреть в потолок.

До момента, когда смотреть в потолок ему надоело, прошло не так уж мало времени. Может, полчаса. Может, чуть больше. Так или иначе, бездумно скосив глаза, он в конце концов уставился в линию, по которой земляной пол соединялся с бревенчатыми стенами. Эту линию он уже осматривал — ночью, при свете фонаря. Тогда, ночью, ничего подозрительного в этой линии он не обнаружил. Может, он не нашел бы ничего подозрительного и сейчас. Не нашел бы, если бы не был так изможден. И не скользил бы по ней взглядом от нечего делать бесконечное число раз.

Скольжение в конце концов закончилось тем, что его взгляд начал застревать на одном и том же месте. В общем-то, это был обычный участок на бревне, граничившем с полом. Три зарубки, замазанные землей. Это место он помнил еще с ночного осмотра. Тогда, ночью, он ничего особенного в этих зарубках не нашел. Бревно, судя по простукиванию, было таким же, как и другие бревна. Ничего подозрительного не нашел он и в зарубках. Земля, которой были покрыты зарубки, на вид была сухой и старой. И все. Но сейчас, рассматривая это место, он вдруг понял: земля не смогла бы продержаться на таких зарубках пять лет. И год не смогла бы продержаться. И полгода. А вот что касается нескольких недель — вполне. Несколько недель — самое время, чтобы земля, которой замазали зарубки, все еще оставалась на дереве. Но если несколько недель назад кто-то решил вдруг замазать зарубки землей, он просто обязан спросить: зачем? Ответ находится легко. Очень легко. Зарубки замазали землей, потому что они были свежими. Чтобы это не было заметно, кто-то мазанул по ним землей. На всякий случай.