Юлия Черных - Мощи Святого Зайца

— До усрачки, — выразительно сказал Степан. — Отрок Борис — мой родной дедушка. Странный был человек, стихийный оптимист, как он сам о себе говорил. Я читал его записи. Прабабка повела его в храм на праздник Обретения Чаши и когда очередь дошла целовать, только он к ней прикоснулся, как почувствовал, будто смотрит через него некто неведомый, но безгранично могущественный, оценивает людей вокруг, судит. И тут загрохотало…

— «И видел отрок, кто черен душой, а кто чист и мерил Господь их на весах справедливости», — процитировала Маша. — Что у вас еще интересненького?

Степан поставил чашу в хранилище и вынул из соседнего бокса хрустальную шкатулку треугольной формы, в которой чернел продолговатый предмет.

— Сокровища Тамплиеров. Не полный комплект, к сожалению. Жан де Моле, великий магистр ордена постарался скрыть драгоценные, с его точки зрения вещи: семисвечник царя Соломона, четыре золотых фигуры евангелистов из храма Гроба Господня, корону иерусалимских царей. Но подлинное сокровище перед тобой: указательный палец Иоанна Крестителя!

Машу передернуло. Степан усмехнулся, убрал ларец и достал шкатулку слоновой кости.

— А это мой любимый святой, Георгий Победоносец. Я в детстве думал, что его подвиг — победа над змеем; оказалось, ничего подобного. Змей — это так, между делом. Георгий славится своим стоицизмом. Как его только не убивали, какие пытки не придумывали! Колесо, утыканное острыми мечами, ров с негашеной известью, сапоги с гвоздями. Святого били палками по устам, произносящим символ веры, распиливали пилой, бросали в сухой колодец, дробили тело на части, посыпали раны солью, заливали свинцом, варили в котле, придавливали огромным камнем, но он все не умирал. Отчаявшись, император отрубил ему голову.

— Ужасно, — Маша потерла глаза.

— Не только у Георгия, в житии многих святых большую часть занимает описание пыток и жестоких способов убиения. Такое впечатление, что их сочинял психически нездоровый садомазохист. Но так и было. Видимо, первохристиане вызывали у тогдашних властей особую неприязнь, до судорог, до полного… Что это?

С крыши послышалось шебуршание, быстрый топот. Степан сунул Маше в руки шкатулку и ринулся к окну, потом сбежал вниз. Через некоторое время он вернулся, отирая пот.

— Ящерица-прыгунец, — объяснил он. — Как она через защиту перебралась, интересно?

Степан убрал шкатулку в хранилище, закрыл и запечатал дверь, пройдясь пальцами по деревянным панелям.

После обеда Маша вызвалась сделать Степану массаж, «чтобы кровь разогнать». Но руки ее делали что-то такое, что не разгоняло кровь, а навевало сон. Степан расслабился и задремал.

Убедившись, что мужчина спит, Маша повела себя странно. Она прошла на террасу, высыпала на блюдце горошинки лекарства, выбрала самую большую горошинку и облизала. Под белым налетом показался металл. Маша с силой нажала на горошину, та едва слышно пискнула.

Затем она достала ватку с кровяным следами, уколола иголкой палец и капнула рядом. Потом выдвинула анализатор, положила два кусочка ваты в кюветы и задвинула обратно. Анализатор зажужжал, обсчитывая генетический код, и через некоторое время выдал результат. Маша взяла распечатку и некоторое время смотрела на нее, моргая. Потом очистила кювету, села у окна и уставилась на улицу.

Когда у калитки показалась авиетка с надписью «Перетырка маляв», Маша отключила защиту и выскочила на дорогу. Почтовый канис передал ей конверт, сияющий наклейками космодромной кассы. Любезно сверкая клыками, он предложил подвезти в поселок. Маша покачала головой, отдала небольшую коробочку в полотняном конверте. Авиетка фыркнула турбиной и помчалась вдоль трассы. Маша долго смотрела, как в в вечернем воздухе, словно пуховертки, кружатся радужные обрывки билета.

Степан проснулся от громких голосов. На террасе орали. Он натянул штаны и вышел на шум.

— …и не смей меня обманывать, я ложь чувствую! Говори, зачем тебя подослали?!

— Что случилось? — спросил Степан.

— Что случилось!? — Олег бешено повернулся к Степану. — Спроси у этой… даже не знаю как назвать! Девочкой прикинулась.

— Я вам не врала, — с обидой в голосе сказала Маша. В глазах ее стояли слезы. Степан подошел и обнял девушку за плечи. Олег фыркнул.

— Не врала? Да на тебя чуть ли не дело заведено в Космополе! Познакомься, Степа, знаменитая воровка, Манька-тырьщица. Специализируется на религиозных артефактах. — Олег подскочил и замахнулся, — Говори, тварь, на что покушалась?!

— Папа, не бей меня! — закричала Маша, отшатываясь. Рука замерла в замахе.

— Что?

— Вот! — Маша сунула Олегу листок из анализатора. «98 %» успел разглядеть Степан. Олег недоуменно уставился на бумажку, потом пристально посмотрел на девушку.

— Я тебя везде искала, — сказала Маша с упреком. — А ты про меня даже не думал. Мне сказали, что ты умер, но я знала, что жив, вот знала и все тут! У нас в… в семье один раньше служил в полиции, как и ты, он разузнал, что ты здесь, на Ликусе, вот я и приехала.

У Олега был такой ошарашенный вид, будто перед ним возникло чудо.

— В семье? — коротко спросил Степан, отодвигаясь.

— Ну, это не в том смысле… Да не меня вам надо бояться, а праведников, девственниц боевых. Им мощи нужны, символы веры, понимаете? Они ни перед чем не остановятся. Чаша Грааля! За. бись! Да настоящий праведник солнечную систему взорвет за эту чашу!

— Не думаю, — сказал Степан холодно. «Семь-я. Или восемь-я», — подумалось ему грустно. — Истинные артефакты повинуются только воле Божьей.

— Слова праведников — богу в уши, — отрезала Маша и повернулась к Олегу. — У нас считалось, что лишь безгрешных слышит Бог. Праведников с рождения выращивают. Я в шесть лет в монастырь попала, меня в девственницы не взяли, мало ли, что я успела за эти годы нагрешить. Им ведь ничего нельзя было нарушать, понимаете? Не убий, не укради, посты соблюдай, плоть усмиряй и так далее. Они от этого усмирения злые были, особенно когда в возраст входили. Бывало, затащат какого-нибудь монашка в купальни, разденут и давай щипать, пока не посинеет. Некоторых водой потом отливали.

— Бесстыжие девственницы, — вспомнил Степан. — Им разрешалось прикасаться к мужчине?

— Нет искушения — нет преодоления, — отчеканила Маша. — В нашем храме Всех святых, земного искушения вкусивших, готовят на подвиг, учат боевым приемам, разведке. Если в подвиге девственница кого-нибудь убьет или совершит иной смертный грех, с нее снимаются все запреты. Понимаете, она становится просто женщиной. Ради этого они готовы на любое зверство.

— Товар ценный, но одноразовый, — хмыкнул Олег. Маша поморщилась.

— Отец, я знаю храмовников. Сегодня или завтра они нападут. Вы готовы?