Сергей Самаров - Укрощение демонов

— Скворечня, — позвал я.

— Я, товарищ старший лейтенант.

— Спустись к пленнику, с боку на бок его переверни, чтобы не отлежал себе чего. И проверь веревку на руках. На ногах можешь не проверять. Шнурки развязать невозможно. И еще, просьба к тебе, можно сказать, личного характера…

— Слушаю, товарищ старший лейтенант.

— Ты ему нижнюю челюсть сломал?

— Так точно. Нижнюю.

— Верхнюю постарайся без необходимости не ломать…

— Я постараюсь, — пообещал младший сержант. — Но у меня деловое предложение есть. По другому, товарищ старший лейтенант, вопросу.

— Выкладывай.

— Бандиты пока не высовываются…

— Не высовываются. Может, отсыпаются. Не знаю. Может, мы их осколками сразу накрыли, и высовываться больше некому. Не берусь судить.

— Но вы же с Костей сможете их огнем придавить, если высунутся.

— Думаю, без проблем.

— А я сходил бы туда. Посмотрел. Может, и привел бы их. Веревка у меня еще есть.

— Один — против троих, да еще вооруженных… Бесполезный риск. Зачем это, если мы их можем измором взять? Не согласен.

— Отпустите нас двоих. Вы и в одиночку нас прикроете.

— А вот в одиночку могу и не прикрыть, — не согласился я. — У них минимум три ствола. Одним стволом три ствола прикрыть невозможно. Здесь как минимум паритет нужен, хотя преимущество в огневой мощи всегда лучше. Не годится твое деловое предложение. Конечно, оно хорошее, но не для данной ситуации. Переждем. Сходи пока к своему немцу.

— Иду.

— И челюсть его побереги. Верхнюю.

— Я уже пообещал…

Вася Скворечня — человек слова. Без необходимости челюсть человеку ломать не будет. А необходимости пока и возникнуть не может. А вообще, как сломать верхнюю челюсть отдельно от нижней, не знал даже я, хотя был на неплохом счету у нашего инструктора по рукопашному бою. Да и сам инструктор, кажется, ни разу не объяснял нам, каким таким образом верхняя челюсть ломается. Наверное, тоже понятия не имел.

Башмаки Скворечни застучали по лестнице. А я снова приложил к глазам бинокль. Бандиты как сидели за своими камнями, так и продолжали сидеть, не высовываясь. Я даже гранаты решил больше на них не тратить. Этажом ниже снова раздался громкий зевок. Наверное, Костя Варламов зевает, спать хочет. Должно быть, усталость навалилась. От ожидания и от неизвестности всегда устаешь больше, чем от действия. Да и действий в прошедший день моим солдатам тоже хватило. Конечно, тренировочные нагрузки в спецназе на порядок выше боевых. Но в боевых условиях добавляется экстрим, а экстрим относится к нервным нагрузкам. И хотя все, и солдаты, и офицеры нашего батальона, в один голос будут утверждать, что в боевой командировке они отдыхают, любая пролетевшая рядом пуля уже сама по себе является стрессом для нервной системы. И очередь, выпущенная в бандита, — это тоже стресс, потому что мы не воспитываем солдат палачами, убивающими с удовольствием или даже просто равнодушно. Мы воспитываем защитников отчего дома, то есть людей справедливых и даже, я бы сказал, с повышенным чувством справедливости. И это воспитание сказывается потом, на гражданке, когда солдаты возвращаются домой. Многие не могут найти себя в гражданской жизни как раз потому, что там чувство справедливости подавляется всеми системами современного общества, и многие возвращаются в армию контрактниками. Некоторые даже в военные училища поступают и свою жизнь навсегда связывают с армией. Наверное, это хорошо.

Я снова осмотрел позицию противника в тепловизор. Все было без изменений. Они появились лишь в природе. Недавние тучи, так плотно прикрывшие небо, разнесло сильным верховым ветром, и выглянула луна — округлая, имеющая только с одной стороны вмятину. Но полнолуние было уже близко. И смотреть в окно можно было уже без фонаря. К сожалению, бандиты тоже стали отлично видеть. Точно я сказать не мог, но, скорее всего, даже окна башни стали им видны. Значит, уже могут стрелять прицельно, и нам следует соблюдать осторожность. А уж все виды передвижения по открытому пространству между нами и бандитами могут контролироваться как той, так и другой стороной, без всяких проблем. Значит, мысль Скворечни о попытке контактного боя вообще отпадает. Пока доберешься до камней, бандиты тебя пять раз подстрелят.

— Костя, с окном осторожнее. На улице светло. Бандиты могут видеть окна.

— Понял, товарищ старший лейтенант.

Снизу раздались звуки нового зевка.

— Костя, спать хочешь? — спросил я.

— Не знаю, товарищ старший лейтенант. Была бы возможность, мог бы и поспать. Но спокойно и без сна обойдусь. Без страданий. Дождусь, когда что-то прояснится, или наши подойдут. Дозвониться им, наверное, невозможно?

— Не знаю. Попробую, — пообещал я и вытащил мобильник.

Но «глушилка» сотовой связи в роте работала в прежнем режиме и исправно. Мой звонок был похож на звонок в пустоту. Даже гудков не было.

— Бесполезно. «Глушилка»…

— А как рация работает? Комбат же с командованием связывался.

— Она в другом диапазоне. Я так думаю. Во время сеанса «глушилку» тоже не выключали.

— А если на командование попробовать выйти, чтобы товарищу подполковнику доложили о ситуации. — Варламов высказал свою мысль не до конца и перешел на другую: — Вы, кстати, немца не спрашивали про еще одного бандита? Почему сюда пришло меньше, чем было.

— Спрашивал. Оставили его наблюдать за перевалом. Если пойдет рота, должен позвонить Рифатову, предупредить.

— А базу показать Гюнтер может?

— Сказал, что может попробовать, но плохо помнит. Его туда приводили, а один он не ходил. Для него горы — как незнакомый иностранный город. Только в городе улицы и дома обозначены, а в горах обозначений нет. Говорит, что от природы плохо ориентируется.

— Врет, как дышит…

— Врет. Попробуем заставить, но может упереться.

— Тогда я ему точно и верхнюю челюсть сломаю, — пообещал Вася Скворечня, только поднявшийся на второй этаж.

— Товарищ старший лейтенант, а как к комбату пришла информация о Дамадаеве?

Я понял, что Константин имел в виду. Это относилось к той его мысли, которую он начал развивать, но не закончил, потому что сам еще не знал вариантов подхода к проблеме связи. А теперь вариант нашел. Причем, возможно, верный и действенный. Варламов, как я в очередной раз убедился, всегда хорошо соображает. Его предложение было более конструктивным, чем предыдущее предложение младшего сержанта. Скворечня, видимо, не понимает, что моя прямая обязанность, как командира взвода и вообще офицера, обеспечить минимальность риска со стороны солдат при проведении любой операции. Именно я за солдатские жизни ответственен и к рискованным мероприятиям привлекать солдат буду только тогда, когда другого выхода не окажется. Мне проще самому пять раз вылазку сделать, чем солдата в нее послать. Кроме того, и лунный свет теперь не дает возможности для скрытного передвижения. Если раньше мы имели преимущество тепловизора, то теперь это преимущество свелось к минимуму — я могу по-прежнему видеть, где бандиты прячутся. Но теперь и они могут нас видеть. А это делает вариант Скворечни невыполнимым. Но пока нас никто не торопит. Обстоятельства торопят только Такыя Рифатова, но он, похоже, не видит для себя возможности выбраться из положения. Я тоже для него такого варианта не вижу. Сам забрался, сам пусть и думает, что делать. Мы уже как репейник вцепились в него.