Александр Зубов - Десантный вариант

— Ну и что? — недоумевал Орлов, вопросительно взглянув на китайца.

— А то, что здесь ты, со слов американского журналиста, обыкновенный предатель. И ты не просто пьешь чай с главарем душманов, а воюешь на его стороне. Даже заголовок репортажа называется просто, как выстрел: «Еще один советский офицер перешел на сторону моджахедов». Дальше по тексту: «В их священной войне против советских оккупантов наступает коренной перелом». Вот и твоя фамилия указана.

— Ты не брешешь? Я же английский плохо знаю.

— А чего мне брехать? Брешут собаки. Какой смысл? Ты и так весь в говне.

— Смотря для кого. Для себя — нет. А что это за журнал, Ли?

— «Тайм» — известный американский журнал. По всему миру ходит, как доллар.

— Значит, и у нас, в Союзе…

Китаец, соглашаясь, пьяно кивнул головой:

— Да уж теперь, конечно… знают.

Саня отчаянно рубанул рукой по воздуху:

— Вот сволочь — этот американец!

Ли Цзы, подтвердив кивком головы, закурил и, выпустив клуб дыма, пояснил Сане:

— Обыкновенное дело. Война, Саша, идет не только пушками и танками. Это черная пропаганда. У вас, в Союзе, красная пропаганда. Вот и вся разница.

Орлов встал, заходил по комнате. Глаза глядели на окружающие предметы, но не видели их. Мысль была только одна: «Всем скажут, что я предатель. В училище, в городе, в школе. А дома? Плохие вести быстрее летят, чем хорошие. Все будут думать, что я предатель. И как оправдать себя? Кто мне поверит? Когда тут такое написано. И фотография. Как я буду глядеть в глаза „афганцам“, простым русским офицерам и солдатам, матерям и отцам погибших парней? Теперь надо вернуться домой по любому. Найти бы этого писаку да разобраться с ним. Я б его…»

Цзы, посапывая, дремал в кресле. Орлов присел на кушетку. Алкоголь совсем не «забирал» парня. Мысли, как часы, отщелкивали одна за другой. «Что ж, теперь ждать Мишку бессмысленно. Надо достать этого янки. С Колумбии, конечно, поближе, да может, и возможностей будет больше. Я оттуда сорвусь, хрен меня возьмешь. Видал я их всех, или я не из РКПУ…».

Он растолкал китайца.

— Эй, толмач, проснись! Передай своим начальникам и этому гостю… Ну, ты знаешь кому. Я согласен.

Ли Цзы заулыбался, потер ладони друг о друга:

— Ну вот и хорошо. Я им скажу, Саша. Хотя мне жаль с тобой расставаться.

Орлов, приняв решение, внутренне успокоился. Окружающий мир стал приобретать привычные очертания. Похлопал китайца по плечу, улыбнувшись, спросил:

— Ли, а чего это ты сегодня так нажрался? На тебя непохоже.

Переводчик-консультант помрачнел, от улыбки не осталось и следа, махнул в отчаянии рукой:

— Сегодня и для меня плохие новости пришли. Власти Красного Китая наконец разрешили гонконгцам посещать у себя близких родственников.

— Ну и что? — Саня не понимал.

— А то, что теперь, когда приоткроют границу, с той стороны тоже полезут сюда из военной разведки, из политической. У них будет гораздо больше возможностей. И, боюсь, они скоро вычислят меня. Тогда мне конец. Они и раньше здесь были и теперь есть, но перед ними стояли другие задачи. В Красном Китае очень не любят перебежчиков-предателей. Так что мне тоже надо бежать отсюда. Только пока не знаю, как и куда. Так что, Саша, давай на посошок. Может, больше и не увидимся.

— Ну что ж, давай, Ли. Молодец, помнишь русские обычаи!

Выпили. Китаец печально махнул рукой.

— Я русских люблю. Только правители у вас, как в Красном Китае, хреновые. А русские — хорошие.

— Ну, давай, Ли, иди, — провожал его Орлов, видя, что китаец скоро упадет в пьяную спячку.

Переводчик согласно кивнул и вышел, шатаясь. Орлов задумался на несколько секунд, выскочил за ним.

— Ли! Ли! — встряхнул он китайца так, что у того голова замоталась, как у куклы. — Как зовут того американца? Того, что написал в журнале про меня? — Орлов боялся, что Ли Цзы забыл по пьянке имя журналиста.

— Американца? Да зачем тебе он? Он вон где, в Штатах.

— Имя помнишь? — Саня уже разозлился.

— Конечно. Ник Джексон. Да, точно. Ник Джексон из «Тайма».

«Пьян-то пьян, а мозги работают», — подумал Орлов, а вслух сказал, похлопывая китайца по спине:

— Хорошо, Ли. Иди по-тихому, не упади.

Вернувшись в свою комнату, устало плюхнулся на кушетку. «Что ж, как говорят французы, „вино откупорено, его надо пить“. Мое горькое вино», — подумал Саня. Вращающиеся лопасти вентилятора под потолком напомнили ему лопасти вертолетов в Афгане…

Огромная туша суперавиалайнера «Боинг-747» заходила на посадку в нескольких десятках метров от вершин небоскребов.

С интервалом не больше часа с моря над жилыми кварталами Гонконга в строгой очередности садились самолеты-гиганты со всего мира в аэропорту мини-республики. Натужный вой турбин глушил все звуки вокруг. Гонконгцы давно привыкли к нему, как и к воплям чаек с моря. Аэропорт Гонконга уникален по своему расположению, и только первоклассные пилоты могут взлетать и садиться здесь.

В пестрой толпе авиапассажиров, снующих туда-сюда с багажом и без, затерялись двое неприметных на первый взгляд мужчин, которых вряд ли узнала бы даже родная мама. Оба блондины, в строгих европейских костюмах, в черных очках, с небольшими кейсами в руках. Их никто не провожал и тем более не встречал. Но обоих искал Интерпол по всему миру.

Орлов и Альмейдо. Судьба связала этих двух людей.

Преступная гонконгская организация «Уважение и справедливость» проводила их на другой материк со всей тщательностью. Несколько часов над каждым из них трудились высококлассные гримеры. Результат оказался великолепен, как и документы каждого. На конспирацию в солидной триаде денег никогда не жалели. Один шанс из тысячи, что таможенники или полицейские аэропорта смогли бы опознать Альмейдо по фотографии, а неизвестного европейца — по фотороботу.

Альмейдо внимательно вгляделся в огромный черный щит табло, где перечислены были все сегодняшние рейсы, и наконец найдя нужный, кивнул Орлову.

— О’кей. ВА-151 [66] ВА-151 — Бритиш Эйрлайнз, британская авиакомпания, рейс 151. .

Орлов поискал эти цифры на табло, и маленькая надежда на удачу окрылила его, потому что ВА-151 — это «Гонконг — Лос-Анджелес». Мысль была проста, как гвоздь в доске: «А не свалить ли мне в Штаты? На хрена мне эта Колумбия? Для начала разберусь с журналистом, а потом… потом будет видно».

Колумбиец слегка толкнул Саню локтем, показал на табло и свои часы:

— Three hours. Let’s go to bar, [67] Три часа. Пошли в бар ( англ .).

— О’кей, — кивнул Орлов.

He спеша они пробрались к бару через мешанину людей. Толпа разнолика, разноязычна — все краски земного шара, и Саня невольно разглядывал ее и прислушивался к ней.