Сергей Зверев - Гавань красных фонарей

Не успели они проехать и километр, как на лобовом стекле машины стали появляться маленькие серые точки. Приглядевшись, Татаринов понял, что их натурально заметает не чем иным, как вулканическим пеплом. Видимость падала с пугающей быстротой, трасса перестала просматриваться и на сотню метров. Они въезжали в экологически чистый смог, созданный самой природой, и невольно сбросили скорость.

Голицын справедливо требовал указать, куда ему править.

— Переждать они должны где-нибудь этот апокалипсис. — Татаринов вытащил из бардачка планшет, но, вспомнив, что в нем ничего нет, бросил его обратно. — Едем в ту полузаброшенную деревеньку рядом с Хусавиком. В приют для сирот.

Получив четкий приказ, Голицын успокоился. Татаринов, он все знает на два шага вперед. А если командир чего-то не знает, то становится страшно. За годы службы привыкаешь к бесконечно осведомленному командиру. Зачем напрягаться самому?..

В том самом поселении, на окраине которого бабуля вязала теплые носки, Голицын с Татариновым рассматривали в бинокли трехэтажное здание за символическим забором.

Никаких машин рядом со зданием не было, хотя их отсутствие еще ничего не означало.

Сквозь занавески просматривались силуэты и движение. Татаринову хотелось поскорее зайти и поговорить там со всеми собравшимися, но разум и наработанные инстинкты вынуждали его не спешить.

К наступлению темноты они успели вызволить из госпиталя Бертолета, оставив Диденко на попечение местной медицинской службы. Бросили на обочине внедорожник — пусть полиция найдет, след-то потеряют. Вновь оседлали оставленный в порту другой — «Форд-Экспедишн», переоделись в пятнистые камуфляжи, перекусили, перекурили и теперь готовы были поработать.

Лежа в небольшой ямке на окраине поселка, поглядывали в сторону трехэтажного дома, который с заходом солнца таял в бесконечной тьме…

Татаринов поинтересовался у Голицына:

— Поручик, ты владеешь искусством ниндзюцу?

Глаза старшего лейтенанта пару раз вспыхнули в темноте, а Бертолет начал тихо смеяться.

Голицын решил, что данный вопрос является шуткой, и решил поддержать командира:

— Я четыре года провел в монастыре рядом с городом Нагасаки, где монахи обучали меня древнему способу убийства голыми руками.

— Ага, ага, — скалился в темноте Татаринов, поддерживая рассуждения своего подчиненного. — Жаль, Диденко нет с нами.

— А чем мы хуже? — обиделся Бертолет.

— А тем, что у вас хреново с искусством ниндзюцу. — После чего командор сделал то, что на планете мог только он. С помощью трех слов поставил задачу по проникновению внутрь здания, нейтрализации сопротивления и освобождения заложницы.

Голицын с Бертолетом друг за другом преодолели низенький заборчик и затаились на лужайке в непосредственной близости от одной из стен.

Ночью строение толком не освещалось. Один фонарь горел у крыльца, остальная часть периметра была во мраке, что несколько упрощало дело. Конечно, есть в мире инфракрасные камеры, но пока везло, поскольку никто не выбегал и не стремился их пристрелить.

Прижимаясь к стене, вооруженные бесшумным оружием спецназовцы пошли во двор к заднему входу. Там слабо горел еще один фонарь и… светился кончик сигареты. Еще минуту назад, когда они лежали в ямке, тут никого не было, и вот на тебе.

Пришлось отвалить обратно за угол и устроить небольшое совещание.

Через две секунды из темноты вынырнул Татаринов и одними глазами спросил: чего, мол, стоим. Голицын жестом показал за угол и поднял один палец. Татаринов поморщился, сам выглянул из-за угла, в целях предосторожности распластавшись на асфальтированной дорожке, проложенной вокруг здания. До мужика было не более десяти метров. Деревня, вокруг ночь, малейший шорох может выдать присутствие всей группы. Приходилось двигаться медленно и одновременно с этим следить за дыханием. Посмотрев пять секунд на человека, одетого в непонятного фасона широкие штаны, свитер и безрукавку, шеф отполз обратно и отвел соратников на такое расстояние, чтобы можно было разговаривать одними губами.

Прежде всего им необходимо убедиться, есть девчонка в здании или нет. Если нет, то они попусту теряют время. Но как быть, если нет никакой возможности проникнуть внутрь незамеченным, потому что никто не владеет искусством ниндзюцу? Говорят, где-то есть приборы, которые могут видеть сквозь стены…

Не мудрствуя лукаво, решили стучать по головам всем подряд.

В общем, не дали мужику докурить. Голицын подошел сзади и опустил рукоятку пистолета аккуратно на темечко.

Тук!

Бертолет был на подхвате. Как раз в его руки тело и сползло.

Голицын вошел внутрь и сразу же попал в небольшой коридор, заканчивающийся на противоположном конце светло-коричневой дверью и одновременно небольшим пятачком лестничной клетки. Сама лестница уходила вверх по левую руку от него, отгораживаясь от собственной пропасти деревянными балясинами.

Не успел старлей и двух шагов сделать, как услышал шаги где-то наверху. Времени ретироваться на улицу и прикрыть за собой дверь у него не осталось. Пришлось исчезать прямо в коридоре, путем глубокого приседа и срастания с основанием лестницы. Мощности светильника на стене хватало с избытком. Маленький китаец, настоящий ребенок, может быть, и не китаец, но точно азиат, вполне самостоятельно спускался вниз. Беззаботно топая маленькими ножками, он прокатился вперед и исчез за дверью, распахнув ее так, что Поручик смог увидеть сплошную стену и коридор, уходящий предположительно влево и вправо.

«Может быть, это на самом деле обычный детский дом?» — закралось сомнение в сознание старшего лейтенанта, но тут он вспомнил и другие эпизоды его посещения Исландии. Сверху снова послышался легкий топот. Две девочки, взявшись за руки и о чем-то весело болтая, может быть, даже по-испански, спустились вниз, еще раз отворив дверь.

Машинально вытерев со лба сползающую на бровь каплю пота, Голицын чуть-чуть отпустил дыхание.

Когда вся группа оказались внутри, Татаринов послал Голицына вперед, посмотреть, что там творится в холле первого этажа.

Приоткрыв дверь, старлей на полусогнутых вышел в коридор. Действительно, тот уходил и влево, и вправо, но был не длинным. Разветвляясь, он просто образовывал два выхода в холл, причем никаких дверей дальше не наблюдалось. Стараясь не задеть расставленные в самых неудобных местах, по мнению Поручика, столики с вазочками, в которых торчали полевые цветочки, он прошел по следам китайчонка влево и заглянул в зал. Дети, шестеро, точно шестеро, несмотря на позднее время, смотрели что-то по огромному телику, установленному посреди холла.

У входа Голицын срисовал не слишком здорового белобрысого мужика в свитере, который сидел за столом и при свете настольной лампы читал какую-то полиграфию.