Олег Красин - Операция начнётся в полдень

— И то верно! Хватит ему бухать, пора въезжать в тему, в натуре!

Матвей собрал жесткие складки вокруг рта.

— А Калине передай на зону, что надо бы того оперка вызвать. Мол, стволы появились, пусть топает, забирает.

— Будем опера прессовать?

— Потом скажу. Дурь будешь?

Беспалый протянул руку, и Матвей дал ему тлеющую сигарету.

— Слышь, Матвей, — обеспокоился Беспалый, — а Калина ведь должен ждать отмашку своего кума, Усольцева. Как он позвонит сам-то оперу?

— Усольцева? Значит надо пинок дать этому Усольцеву, чтобы шевелился. Толян, ты сам покумекай, как и что. Усек?

Пропажа Плотникова, так же как и Матвея заставляла нервничать Красовскую. Она ждала, что он до выходных появиться на работе, зайдет к ней в кабинет, поговорит. Но нет, не вышел.

Несмотря на субботний день, Екатерина Евгеньевна, всё-таки решила найти его дома. Она села в свою машину и поехала к дому Плотникова.

Дом, где проживал председатель облкомимущества, был современной многоэтажкой из красно-желтого кирпича. В нём уже были предусмотрено место для консьержки, пандус для съезда.

Консьержка, сидевшая на входе, была пенсионеркой.

— Скажите, а Михаил Яковлевич дома? — оторвала её Красовская от чтения журнала.

Та приоткрыла застекленную створку.

— Откуда я знаю? Не видела его, давно уже не видела.

— Сколько дней?

— Да говорю, давно! А вы откуда будете?

— Я его коллега с работы. Вот, приходится даже по субботам ездить…

— С работы? — консьержка удивилась, сняла очки. — Много вас развелось. Уже одни приходили сегодня, тоже с работы.

— Это какие? Они себя назвали? Как их зовут?

— Да не знаю я. Мордатые такие. Ушли вроде уже.

Поколебавшись самую малость, Екатерина Евгеньевна спросила:

— Я тогда поднимусь, проведаю Михаила Яковлевича? Может, ему помощь нужна. Он на каком этаже?

— На двадцатом он проживает. Ехайте!

Красовская отправилась к лифту, слыша, как консьержка ворчала ей вслед:

— Ага, помощь! А жена на что?

Зайдя в лифт, Екатерина Евгеньевна потянулась, чтобы нажать кнопку двадцатого этажа, но вдруг передумала, испугавшись чего-то, и палец сам собой нажал кнопку двадцать второго этажа. Лифт начал подниматься.

«Только бы Миша был дома! — мелькнуло в голове Красовской. — На следующей неделе аукцион и не с кем посоветоваться! Как он мне нужен! Что делать? Уступить Матвею или закончить с западниками?» Она невольно посмотрелась в лифтовое зеркало и поправила прическу.

Лифт в это время остановился, она вышла на площадку и с осторожностью начала медленно спускаться, заглядывая вниз лестничного пролета. Этажом ниже ей послышались невнятные голоса. Нехорошие предчувствия овладели её. На носках туфель, чтобы цоканье металлических каблуков её не выдало, Красовская аккуратно переступила еще несколько ступней вниз.

Увидев площадку двадцатого этажа, Екатерина Евгеньевна, заглянула через перила. У закрытой двери Плотникова стояло двое парней. Один из них, плотный, с упитанной физиономией громко спрашивал через закрытую дверь:

— Хозяйка, а где Михаил Яковлевич? Его на работе ищут.

Из-за двери отвечала женщина:

— Не знаю я. Я у них убираюсь. Ничего не знаю!

— А что сказал, куда поехал-то?

— В санаторий вроде, «Сосновый бор», — снова раздался женский голос.

— Не врешь, тетка? А то смотри!

Мордатый с силой пнул дверь квартиры, но железная дверь издала только глухой звук.

Красовская отпрянула и осторожно начала подниматься наверх по ступеням лестницы, моля бога, чтобы её не заметили бандиты.

В эту субботу работал и Усольцев. Он просматривал материалы, переданные ему Кислициным о сотруднике Управления занимающемся бизнесом через свои связи в аэропорту. Леонид Петрович зачитался материалами, прокручивая в голове разные способы поимки с поличным подпольного бизнесмена. Эта работа его захватила. Оперативные комбинации, ввод агентов, техсредства…

Однако творческий полет его мыслей прервал буквально влетевший в кабинет Михаил.

— Леонид Петрович, — сказал тот, запыхавшись, — ко мне Куроедов Вася подходил. По поводу Калинина Петра Андреевича…

Усольцев оторвался от чтения бумаг, поднял голову и непонимающе уставился на своего сотрудника.

— Кого?

— По поводу Калины.

— А, понятно! Что с ним?

— Куроедов сказал, что Калину хотят перевести в другую колонию. Тогда мы его не сможем использовать.

— Зачем его переводить? Я не понял… У нас же договоренности.

— Из-за нарушения внутреннего режима.

Усольцев пристукнул кулаком по столу.

— Вот идиотизм! У нас всё готово для завершения проверки?

— Да!

— Тогда дай команду Калине, пусть звонит Цыганкову, назначает встречу. А перевод… Попроси Куроедова оттянуть на пару-тройку дней. Такая задержка, я думаю, погоды не сделает.

Миша потоптался у порога, как бы не решаясь спросить.

— Леонид Петрович я вам больше не нужен?

— А что?

— Суббота все-таки. Хотели с женой к её родителям на дачу, в баньке попарится…

Усольцев добродушно прищурился, потому что любил поучать подчиненных.

— Чекисты, Миша, работают без выходных! — со значением произнес он. — Помнишь плакат времен войны; «Враг не дремлет»? То-то!

— Но сейчас же не война!

— Это в обычном смысле. Сейчас криминальная война, Миша. И я не знаю, какая страшней! Ладно, — смилостивился Усольцев, — организуй все с Калиной и можешь двигать.

Чтобы убрать основного конкурента из гонки за акции металлургического завода, Матвей и Карпов договорились действовать по разным направлениям.

Сейчас был ход Карпова. За несколько дней до аукциона полковник прибыл с визитом к полномочному представителю Президента Дергачеву. Тот встретил Николая Ильича радушно и поскольку Карпов был исполняющим обязанности начальника УВД — предыдущего перевели в Новосибирск — Дергачев обещался замолвить словечко в Администрации Президента.

— Так что у вас случилось, Николай Ильич? Слушаю внимательно! — доброжелательно улыбаясь, произнес Дергачев.

— Собственно, ничего экстраординарного. Но… Я хотел вот о чем поговорить. Нам стало известно, что скоро состоится аукцион. Будут продавать металлургический завод.

— Да, есть такое дело! — Дергачев все еще улыбадся…

— В числе других аукционистов ожидается участие фирмы «Вест Финанс». Они уже внесли залог, и Красовская их допустила.

— И что вас беспокоит?