Сергей Зверев - В ледяном аду

— Не подходите ко мне! — В глазах у кока появились слезы. — Я никуда не пойду. Я людей должен накормить. Они же голодные. А за нами все никак самолет не прилетит.

— От него толку все равно не добьешься. Спятил человек, — прошептал Нагибин. — Давайте оставим его на время в покое. Чутье мне подсказывает, что с кухни он никуда не денется. Нужно осмотреть станцию. Должно же быть какое-то объяснение всему этому. Не могли же бесследно исчезнуть три десятка хорошо подготовленных людей.

Нагибин и боевые пловцы вышли на улицу. Мела несильная поземка. Небо было серым. Но еще более мрачно смотрелась антарктическая станция, внезапно покинутая людьми.

— Надо осмотреть все помещения, — решил контр-адмирал.

На это ушло чуть больше часа. Картина была примерно одинакова повсюду. Люди словно по свистку сорвались со своих мест. Они оставили недопитым чай или кофе, недочитанными газеты и книжки.

В одном из жилых модулей Кате все же удалось обнаружить нечто важное, приближающее к разгадке. На стене висел пожелтевший, пересохший ватман с графиком дежурств двадцатипятилетней давности. Поверх таблицы с фамилиями, датами и временем несения службы современным маркером быстро и косо, но вполне разборчиво было написано: «Они убивают всех». После этой короткой фразы даже не стояла точка, словно кто-то отдернул человека, написавшего такие жуткие слова. На застеленной кровати лежал и маркер со снятым колпачком.

— Дела!.. — проговорил Нагибин. — Кто они? Почему убивают?

Наконец очередь дошла и до лабораторного корпуса. Вот тут следов хватало. В углу валялся порошковый огнетушитель. Тонкая пыль покрывала пол, на котором виднелись следы. Нагибин предупредительно вскинул руку, чтобы никто не входил в помещение. Он изучал его из тамбура.

— Непохоже, что тут тушили пожар. — Федор Ильич присел на корточки, склонил голову к плечу и стал изучать след рифленого ботинка. — Похоже на обувь американских морпехов. Но с уверенностью сказать не могу.

На полу по углам виднелись прямоугольники, не покрытые пылью.

— Похоже, отсюда что-то вынесли, — произнес Саблин. — Какие-то ящики. Сделано это было после того, как сработал огнетушитель. Похоже, ученые сопротивлялись насилию.

— Выходит, кто-то напал на станцию и похитил оборудование? — задался вопросом Нагибин. — Если судить по последним радиосводкам, которые были переданы с Лазаревской, научно-исследовательская группа Давыдовского доставила оборудование в целости и сохранности и даже успела приступить к исследованиям.

— Загадок меньше не становится, но хоть что-то проясняется, — задумчиво проговорила Сабурова. — Я, конечно, не психолог, но, судя по состоянию кока и найденной записке, тут случилось что-то ужасное. Вот у повара крышу и сорвало. Психика человека отказалась переварить этот ужас и просто отключила память. Он не может и не хочет вспоминать о случившемся. Так организм защищает себя.

— Я читал про подобные случаи в медицинской практике, — согласился с предположением Нагибин. — Надо возвращаться к коку и попробовать его разговорить, заставить вспомнить. Кое-каким методикам меня в академии учили, но это было давно. Не получится у нас, придется доставить его к специалистам.

— По-моему, он и здесь не пропал бы. Готовил бы обеды и кормил несуществующих полярников, — вставил Саблин.

По дороге к кухне они заглянули в ангар. Там стояли два вездехода с огромными пневматическими колесами.

— Кажется, Федор Ильич, вы говорили о трех вездеходах. Где же еще один? — спросила Катя.

Нагибин пожал плечами и сказал:

— Нам предстоит выяснить не только это. Остается надеяться, что руководитель группы, к счастью, отправился на изыскания. Причем не один. Если ему повезло, то он еще вернется вместе со своими людьми.

— Мало похоже на правду. — Катя скептически отнеслась к версии Нагибина. — Тогда почему рация вездехода не отвечает?

— Боюсь, что твой пессимизм оправдан, — согласился контр-адмирал.

Судя по ситуации в столовой, кок был уверен в том, что его товарищи уже пообедали. Он абсолютно бесстрастно сбрасывал в бачок нетронутую пищу и расставлял тарелки на посудомоечном агрегате. В кухне, несмотря на открытую дверь, было влажно и жарко.

— Спасибо за обед, было очень вкусно, — с серьезным видом произнес Нагибин.

— Приятно слышать. Я старался.

Контр-адмирал перевел взгляд на то место, где все еще стояла нетронутая тарелка, предназначенная для Ерохина.

— Товарищ капитан, разрешите присесть и представиться?.. Контр-адмирал Нагибин. Да-да, очень приятно, товарищ капитан. — Федор Ильич сделал вид, будто пожимает невидимую ладонь, после чего широким жестом пригласил подсесть к столу Саблина и Сабурову. — А это мои подчиненные. Нас интересует, что произошло на станции незадолго до того, как мы сюда прибыли.

Кока перестали интересовать грязные тарелки. Он выпрямился, немного подобрал живот, вытер руки полотенцем. В его остекленевших глазах мелькали отблески недоверия. Скорее всего, несмотря на сумасшествие и провалы в памяти, он справедливо подозревал, что его разыгрывают. Значит, все было не так уж безнадежно. Проблески сознания еще мелькали в его мозгу и были просто заблокированы стрессом.

— Как вы говорите, товарищ капитан? Ваш кок сможет прояснить нам ситуацию? — Федор Ильич вскинул голову, посмотрел в глаза служителю кухни и сказал ему: — Разве вы не слышите? Товарищ капитан просит вас подойти и рассказать все как было.

— Не слышу. — Кок покачал головой.

Саблин отвернулся, чтобы не было видно его лица, и произнес глухим голосом:

— Подойдите, пожалуйста. Сколько раз мне можно вам повторять?

Финт удался. Кок поверил, что слышит голос невидимого капитана. Он подошел к столу, присел на краешек стула и положил сцепленные в замок руки на колени.

— Вы видели здесь посторонних? — мягко спросил Нагибин и тут же резко потребовал: — Не отводите взгляд, смотрите мне в глаза.

— Да, видел.

— Кого?

— Вас.

— Какие же мы посторонние? — спросил Нагибин. — Мы же свои, на одном языке с вами разговариваем.

Кок наморщил лоб, резким движением снял колпак и задумался.

— Был здесь кто-то, а вот кто, никак не вспомню, — честно признался он.

— Товарищ капитан просит вас напрячь память. Вы же не станете подводить его? Мы прибыли сюда, чтобы узнать правду.

— Не помню!.. — Кок затряс головой, и в глазах его заблестели слезы.

Нагибин почувствовал, что тот близок к срыву. С одной стороны, имелся шанс, что нервный стресс освежит ему память. С другой — кок мог окончательно замкнуться, уйти в себя. Пока его связывали с внешним миром лишь профессиональные обязанности. Именно за них он и цеплялся. Все свое время занимался уборкой, приготовлением пищи, мытьем посуды и сервировкой. Теперь же незнакомые ему люди пытались вырвать его из этого уютного мирка, в котором он спрятался от опасности. Это вселяло в душу кока тревогу. Ему не хотелось возвращаться в тот ужас, который довелось пережить.