Михаил Ишков - Супердвое. Версия Шееля

Вопрос – как наш «толстовец» узнал о встрече в Копенгагене?

Хорошо, что Шеель принял все меры предосторожности и через Магди обеспечил себе надежное алиби – это, мол, Майендорф надоумил его провентилировать вопрос о урановом заряде, прикрепленном к изделию фон Брауна. Боров сразу струхнул и прекратил расспросы, на этом мы успокоились.

А не рано ли?

Это был факт и жесткий факт. Первым его детально проанализировал Меркулов. Дания с ее непонятным статусом то ли присоединенной к рейху страны, то ли союзницы рейха, была отдана на откуп вермахту и надзор за оккупационным режимом там осуществлялся по линии абвера, а это означало, что толстяк имел надежные связи в осином гнезде Канариса. Следовательно, ностальгией по однокурсникам здесь и не пахло. Если принять во внимание его резвость в оказании помощи Алексу в освещении темных мест в биографии его отца, сам собой напрашивался вывод – охота за большевистским зайцем началась.

Неужели боров с самого Смоленска чуял поживу, если во время войны находил время почитывать Толстого и, как оказалось в последствии, Достоевского? Вывод был нерадостный, однако все, кому по служебной необходимости приходилось заниматься этим делом, сошлись на том, что активность Ротте определялась не интересами рейха, а исключительно личными мотивами, но даже в этом случае боров превращался реальную угрозу для «близнецов». Фитин подал мысль – одному такую операцию сварганить немыслимо, значит, в этом деле участвует еще кто‑то. Предположение, что это может быть Майендорф, мы отвергли сразу. Закруткин был убежден, что рано или поздно Алекс и Магди поженятся. Это давало шанс вовремя пресечь провокацию, если, конечно, Второй уже не сделал роковой шаг.

Познакомившись с результатами анализа Лаврентий Павлович выразился «кратко и омко».

— Вот до чего может довести увлечение Толстым. Это я, Трющев, в твой адрес говорю.

Я позволил себе возразить – я, мол, никогда не испытывал особой любви к Толстому.

— Это тебя не украшает, – возразил нарком. – Партия испытывает любовь, я испытываю, товарищ Сталин лично испытывает, а ты не испытываешь. Странная, если не сказать болше, позиция…

На том же совещании был поднят вопрос о Магдалене–Алисе фон Майендорф. Анатолий Закруткин решительно встал на ее защиту. Его отношение к дочери крупного эсэсовского чина он выразил в нескольких словах – «в ней нет ничего нацистского, она не подведет». Это было смелое заявление, и нам с Федотовым пришлось принять его к сведению, как и гарантии, что на Магди можно положиться.

Позже Федотов обратил внимание на формулировку – не промолчит, не провалит, а «не подведет».

— Как о комсомолке сказал, – задумчиво прокомментировал Петр Васильевич. – С другой стороны, имела бы умысел, давно бы выдала. Какой‑то–неизвестный икс или игрек, эта Магдалена. Уж не в любовь решили сыграть наши хлопцы?

Кто мог ответить на этот вопрос?

Только старший лейтенант госбезопасности Анатолий Закруткин.

На мой прямой вопрос он признался, что ему милее другая девушка. (Если бы я знал, кого он имел в виду!) Что касается Шееля, спросите у него, однако по мнению Закруткина, балансируя на лезвии бритвы, Алекс вряд ли согласится тащить Магди с собой в могилу. С другой стороны, признался Анатолий, если Шееля хорошенько пропесочить, он сумеет взять себя в руки и сделает предложение, которое наверняка будет принято.

Это был еще один факт для размышлений. Так ли уж необходимо подводить Второго к Майендорфу, а через него к «Аненэрбе» таким банальным образом?

Мы с Федотовым единодушно решили – НКВД женитьба ни к чему! Если учесть, что Шеель не был готов рисковать Магдаленой, брак был чреват новыми проблемами и, что еще хуже, напрочь привязывала Майендорфа к той непростой ситуации, которая складывалась вокруг Шееля. При таком развитии событий мы теряли возможность контролировать ситуацию и возможность провала увеличивалась стократно, так как в этом случае шантаж со стороны Ротте обретал куда более широкую и угрожающую перспективу. Майендорф был куда более податлив ко всякого рода угрозам. Судя по характеристике, составленной на него нашими службами, он был готов струсить в любой момент и, чтобы спасти себя, мог дать в руки охотников за Алексом неопровержимые улики, подтверждающие связь Шееля с заговорщиками.

Федотов дал задний ход.

— Мы не настаиваем на женитьбе. А ты, Анатолий, собирайся в дорогу. Есть решение отправить тебя в Берлин. Ваша главная цель – общество «Аненэрбе». Слыхал о таком?

— Так точно.

У меня камень с души спал – ответил по уставу, а то не дай Бог кивнет в ответ начальнику КРУ.

С этого разгильдяя станется.

* * *

Когда мы остались одни Петр Васильевич подытожил.

— С свете нового задания Ротте необходимо развязать в кратчайшие сроки. Поищите свежие подходы. Николай Михайлович, надеюсь вам понятно, что напрямую выпускать Первого или Второго против Борова нельзя, в этом случае трудно избежать засветки. Значит, нам понадобится новая фигура. Учтите, руководство очень встревожили сообщения, что английская разведка внезапно заинтересовалась этими гробокопателями из «Наследия». Мало ли что сумеют нарыть хищники из СИС. Они всегда рыщут там, где пожива пожирнее.

После паузы Федотов предупредил.

— Николай Михайлович, имей в виду, в этом деле не должно быть мелочей. Это в первую очередь касается Крайзе? Тебе не кажется, нам кидают приманку? Не отравлена ли она?

— Так точно, товарищ генерал–лейтенант. Запросы разосланы. Со дня на день жду ответы.

Скажу откровенно, догадка Федотова, будто Крайзе подослан с той стороны, едва не подкосила меня. Я с трудом добрался до своего кабинета. Калибр ужаса совпадал с диаметром страха. У меня под ногами словно гранату взорвали. Если предположение генерала верно, это означает, что Шеелю не доверяют, и не исключено, что все это время нас водили за нос?

Кто?!

Неужели сам Алекс–Еско?..

В это невозможно было поверить!

Внутри все трепетало. Налицо была катастрофа, хотя фактов, подтверждающих ее, невозможно было отыскать даже с помощью самой сильной лупы. С такой трактовкой запроса Шееля, касавшегося этого полумифического Крайзе, никак нельзя было согласиться! Более того, все, что мы знали о фашистских спецслужбах, сама логика борьбы с ними противоречила этому крайне противоречивому, если не сказать, бредовому, предположению. Однако после разноса, устроенного в кабинете начальника, исключать такую, пусть и крайне маловероятную версию, было нельзя.

У себя на рабочем месте я не без усилий взял себя в руки и взялся «анализироват».

Для начала просмотрел все документы, собранные в папке, затем еще раз внимательно, буквально по слогам, перечитал сообщение Шееля. Вывод напрашивался такой – если Крайзе враг, значит, он не может пропасть без вести. Он должен был сдаться в плен, более того, переметнуться на нашу сторону.