Сергей Самаров - Кавказский пленник XXI века

С точки наблюдения я спустился без проблем. Но забираться на крутой холм не стал, поберег дыхание и решил его обойти. По моим прикидкам, я должен был выбраться на дорогу метрах в тридцати от «Кадиллака». Выйдя на нее, я сразу залег рядом с дорожным полотном. Впереди стояла машина ДПС — «Форд Фокус» соответствующей раскраски. Мои бомжи стояли рядом с «Кадиллаком», положив руки на крышу автомобиля и широко расставив ноги. Два мента обыскивали их, третий держал всех троих под прицелом…

А вот тут началось то, чему нас больше всего и лучше всего учили в спецназе ГРУ. В первые месяцы службы, помнится, мы проклинали день и считали его пропащим, если в расписании занятий стояло несколько часов тренировок по скрытному передвижению. Скрытное передвижение — это, по сути своей, многочасовое ползание так, чтобы даже командир ползущего не заметил, хотя знал, где боец находится. Потом, уже через полгода, ползание вдруг всем стало даваться легче. В действительности оно давалось так же, только мы к тому времени уже научились ползать так, чтобы командир нас не видел.

И я пополз рядом с дорогой, вспоминая все, чему меня учили, и воплощая это в своих действиях с осторожностью, но в то же время уверенно. Настоящего кювета там не было, наверное, уже после первого года эксплуатации дороги. Так, небольшое углубление, присыпанное землей, пылью, щебнем и поросшее травой. Трава, к счастью, была во многих местах высокая и густая, и там я позволял себе ползти быстрее. В одном месте, где на дороге был пригорок, который скрывал от взгляда дорожных инспекторов целый участок моего пути, я вообще позволил себе перебежку на пятнадцать метров. Это сократило время. Но потом снова пополз.

Менты меня не видели. А я уже слышал их голоса, даже разбирал вопросы. Матерились они, как и другие, без акцента, а разговаривали так, словно специально русский язык коверкали. Впрочем, это всем российским ментам свойственно. Для меня главное было услышать, о чем они спрашивают, потому что меня уже начал слегка беспокоить вопрос — кто пустил за нами ментовскую свору? Хозяину и его усатой сестре явно не до того, если хозяин вообще жив остался. Хотя полицию могли вызвать на место стрельбы, и они сами были в состоянии начать преследование. Но это только один из вариантов. А как вообще в Дагестане полиция к рабодержателям относится, я не знал, хотя знать это было важно. Согласно закону, конечно, она должна была бы преследовать нашего хозяина и его сестру, а нам помогать. И еще должна искать Дауда Магометова, как организатора похищения людей и превращения их в рабов. Но я опять же вспоминал слова своего замполита майора Коновалова о разнице менталитетов и уверенности в поддержке со стороны полиции никакой не ощущал. Даже был уверен, что местную полицию оплачивают рабодержатели, чтобы те страховали их. Мог организовать преследование и сам Дауд, если ему сообщили о происшествии. Если он живет в Москве, то мог организовать это преследование, пользуясь одной трубкой сотового телефона. Мне это важно было узнать, потому что я все еще надеялся до Дауда добраться. И потому, подкравшись предельно близко, я не поспешил начать действия, а послушал сначала допрос задержанных бомжей.

Но он никакой новой информации мне не принес. Менты спрашивали только обо мне. Где я? Куда ушел? Почему ушел?

Хорошо повел себя дядя Вася. Он просто объяснил, что мы поссорились и я бросил их, забыв оставить им ключи от машины. А двинулся я, по словам дяди Васи, вперед по дороге в сторону поселка, рассчитывая пройти пешком там, где машину могут остановить на посту ДПС. Они же немолоды и измучены и пешком идти не пожелали. Из-за этого и произошла ссора, в результате которой беглецы разделились.

Версия выглядела правдоподобной, ей можно было поверить. Менты подняли мой фартук, повертели в руках, передавая один другому, потом брезгливо отбросили в сторону. Причем так отбросили, что чуть голову мне не накрыли, но умудрились только накрыть короткий ствол моего автомата. Это меня слегка обидело. Я вытащил ствол из-под фартука, выбрал мента, который показался мне самым опасным, поскольку все еще держал автомат в готовности и наставленным на моих бомжей, и короткой очередью в голову прекратил его раздумья о том, где меня искать. Две следующие очереди не заставили себя ждать. Второму менту, презирающему юбку бронежилета, я просто прострелил пах. У третьего бронежилет был с юбкой, и его моя очередь, кажется, только сбила с ног. Но тут же среагировал на ситуацию Ананас. Прыгнул, схватил автомат первого мента и добавил несколько пуль последнему в голову.

Я поднялся во весь рост. В меня Ананас не стрелял. Или забыл о своей до сил пор опухшей скуле, или просто посчитал, что я главная ударная сила в коллективе беглецов и меня стоит придержать в живых до какого-то нужного момента. Хотя я вполне допускал, что Ананас не такой уж и плохой человек, стал вполне терпимым и даже терпеливым после того, как я его на место поставил, и даже обиды на меня не держит.

— Вовремя ты, рядовой Саня, — проговорил дядя Вася.

— Собираем оружие, мобильники и переговорные устройства, — не теряя времени, скомандовал я.

Оружия у нас уже набрался целый арсенал. Особенно меня порадовал один из автоматов ментов, имеющий подствольный гранатомет «Обувка- [8] «Обувка» — подствольный гранатомет «ГП-30». ». И гранаты «ВОГ-25» в кармане ментовской «разгрузки» под сигнальным жилетом. Вообще-то, «подствольники» на «тупорылые» автоматы ставятся крайне редко, хотя пару раз я видел такое во время командировок как раз сюда, на Северный Кавказ. А стрелять, как говорили, из такого «подствольника» даже опасно. Но здесь у мента оказался обычный автомат «АК-74М», к которому «Обувка» крепилась без проблем. И я сразу взял этот автомат и запас гранат себе.

— Бронежилеты не возьмем? — спросил Ананас.

— Это вопрос персональный. Хочешь, бери.

Я предпочел обойтись без бронежилета, поскольку он делает бойца слегка неуклюжим, а в нашем положении быстрота решала многое. Ананас все же снял с убитого бронежилет и водворил на себя. Дядя Вася, как человек старой закалки, бронежилетом вообще не заинтересовался, зато сразу включил ментовскую «переговорку» и стал вслушиваться в эфирный треск.

— Рядовой Саня!

— Я, товарищ полковник.

— Что там на дороге впереди?

— Пост стоит. Два «гиббона» и мотоцикл «Урал». Силового заслона не видно. Можно ехать. А у вас что?

— «Переговорка» пока ничего не сообщает. Я вообще не думаю, что они в открытом эфире будут о нас говорить. Как-никак рабовладение — деяние противозаконное. Мало ли кто прослушать может, когда на весь диапазон вещаешь. Скорее по телефону общаются.