Сергей Самаров - Кавказский пленник XXI века

— Разворачивайтесь! Догоняйте их, товарищ полковник! — Я, кажется, почти кричал.

— Зачем? — не понял дядя Вася.

— Это спецназ ГРУ. Это наше спасение. Они нас не сдадут, наоборот, помогут. Я гарантирую.

Карамзин резко рванул вперед, попытался развернуться с ходу, но радиус разворота «Форд Фокуса» оказался большим, чем ширина дорожного полотна, и только тормоз не дал нам свалиться под откос. Дядя Вася включил заднюю скорость, попытался сдать назад, но машина, совершив короткий рывок, тут же заглохла. Заводилась она с непонятным трудом, но все же завелась. Однако, как только полковник включил заднюю передачу, снова заглохла.

— Пустите меня за руль, — потребовал я.

— Давай, Арцыбашев, ты хорошо ездишь, соглашусь… — Дядя Вася покинул водительское место чуть ли не с удовольствием. А я тут же сел за руль и попробовал дать задний ход. Результат был точно таким же, и я обратился ко всем троим:

— Толкайте машину! Задний ход не пашет…

Они без труда справились с задачей. Я поставил рычаг на нейтральную передачу. «Форд Фокус» развернулся в обратную сторону, и все расселись по своим местам. Я включил стартер, поставил первую передачу, отпустил сцепление и тронулся с места. Но опять последовал какой-то рывок, потом несколько метров мы проехали нормально, и снова — рывок и остановка.

— У меня такое впечатление, что бензин кончился, — сказал дядя Вася.

Я коротко глянул на указатель.

— Чуть меньше половины бака. Не в бензине дело.

— Может, бензонасос полетел?

Я снова завел «Форд» и на нейтральной передаче начал давить на акселератор. Двигатель гудел протяжно и ровно. Но стоило включить передачу, обороты сразу начинали резко падать и двигатель чихал и умирал. Несколько попыток ни к чему не привели.

— Аккумулятор стартером посадим, — предрек Карамзин.

— Он нам уже не так и важен. Машина дальше не поедет, — сделал я вывод. — Кажется, полетел датчик холостого хода.

Я дернул ручку замка капота, вышел, посмотрел на пулевые пробоины и только после этого поднял его. Пуля повредила не сам датчик, а сложную многоконтактную клемму соединения его с электроникой машины, поэтому он подавал на «мозг» неверные команды. Менять следовало не только сам датчик, но и клемму вместе с кабелем. А сделать это где-то в горах, даже просто запчасти достать, было просто невозможно.

Спецназ ГРУ от нас уехал.

А мы приехали. Дальше предстояло взять ноги в руки и передвигаться своим ходом…

— Что делать будем? — спросил дядя Вася.

— Уходить куда-то надо, — предложил капитан Смирнов. — Только куда? Я бы предпочел туда, где покормят. Никто не видел по дороге приюта для бомжей?

— Ты часто такими пользовался?

— Перекусить несколько раз заходил. Я обычно после трех дней голода звереть начинаю до того, что готов даже в приют сдаться. А как поем там, и все, опять на свободу рвусь. Натура такая, и это уже никакими цепями не изменить…

— У нас, к счастью, только первый день идет, товарищ капитан, — заметил я.

— Ты о чем? — не понял Ананас.

— Про три дня голода, после которых вы звереете.

Обращаясь к Ананасу по званию, я, сам об этом даже не думая, непроизвольно перешел на «вы». Естественная реакция рядового. Привычка, за год службы прочно въевшаяся в кровь. Оказалось, это был нужный ход. Ананас от такого обращения даже приосанился и, кажется, почувствовал себя большой величиной. Он просто не понимал, что одно дело — сознание рядового, и совсем другое — его кулак, который глаз не имеет и звездочки на погонах не различает.

— Навигатора, жалко, у нас теперь нет, — посетовал я.

— А разве навигатор показывает, из какого окна вкусно пахнет? — удивился старик Василий.

— Он показывает населенные пункты. А в каждом сельском населенном пункте есть огороды. Это смогло бы нас подкрепить. Есть и магазины. С автоматом можно и в магазине подкрепиться. Просто разыграть из себя бандитов и хотя бы бутылку водки прихватить… — Я вдруг увидел, как одновременно заблестели, проявляя ярую заинтересованность, глаза моих спутников. Всех троих. И, усмехнувшись, добавил: — Чтобы при необходимости ранение обработать. Хотя бы мою задницу…

Мое объяснение надежду из их глаз не убрало. У них были собственные соображения, у меня собственные. Каждый мечтает о своем, но если предмет мечтаний совпадает, то опять же каждый видит его по-своему. Это старая истина.

— Еще один прокол в твоих действиях, рядовой, — менторским тоном проговорил Ананас, уподобляясь дяде Васе. Но уподоблялся он полковнику вовсе не тоном, не желанием подчеркнуть мизерность моих заслуг перед коллективом, а только стремлением провести какой-то анализ. Полковник анализ проводил грамотно и с пользой, чтобы в будущем избежать повторения. У Ананаса цель была другая — самому себе показать свою значимость и мою ничтожность. Так я понял его слова. — Ты поехал на машине с навигатором, ты разбил машину. И не подумал, что следовало снять навигатор заранее. Не сообразил! А должен был бы…

— Отчего же? Сообразил. Продумал этот вопрос, — ответил я совершенно без ехидства, даже с наигранной простотой. — Навигатор снять можно было без проблем. Только подумал, что ты, Ананас, двадцать с лишним килограммов веса потащить на своем горбу не захочешь.

Для самозащиты я снова перешел на «ты» и уже не называл бомжа капитаном.

— Откуда в нем двадцать килограммов! Электроника же…

— Сам навигатор и килограмма не весит, но питается он от автомобильного аккумулятора. Иначе его и снимать смысла нет, только вместе с аккумулятором.

— Откуда в аккумуляторе двадцать килограммов? Не больше двенадцати, — попытался скрасить благой порыв Ананаса дядя Вася, переводя разговор с укоров на другую тему.

— Смотря для какой машины. Если для «Лады», то — может быть. А в «Кадиллаке» аккумулятор на семьдесят ампер-часов. Здоровенный. Никому не пожелал бы с таким по горам скакать.

Дядя Вася молча покачал головой. Старик Василий вообще к нашему разговору, кажется, прислушиваться перестал, думая о чем-то своем. Ананас тоже промолчал. Я уже обратил внимание на его манеру. Если он словесно проигрывает в каком-то споре, то просто перестает разговаривать. При этом непонятно, что же он все-таки думает, соглашается или остается при своем мнении. Но таким образом бывший капитан ОМОНа пытался сохранить самоуважение. А что ему оставалось, если он не мог сохранить в какой-то момент уважение других? Только самоуважением и упиваться…

— Хотелось бы общее мнение выслушать, в какую сторону нам податься. Может, хоть кто-то помнит, — снова заговорил дядя Вася.

— Я помню только одно, — произнес старик Василий, — нам всегда следует идти на север. А север определяется легко, хотя бы дорогой, которая туда ведет.