Борис Бабкин - Последний Хранитель

– Не буди в нем зверя, – усмехнулся Скорцени. – А то потом не остановишь.

– Ну, это ты зря так думаешь, – хмыкнул врач. – Меня просто так не тронешь. – Хасан и Скорцени переглянулись.

– Что Учителю передать? – спросил Скорцени.

– Пусть бросит это дело, пока не поздно. И Бога молит, чтобы Хранитель на нас не вышел. И еще вот что, – кивнул он, – того старлея найти бы надо. А то ведь если Хранитель узнает, мент этот все на нас переведет. Так что не мешало бы найти его раньше. И он, если начальство какое, сможет Хранителя этого хотя бы на пару годков спрятать. А уж в зоне с ним бы махом разобрались. А насчет памяти, это он фантастики начитался. В общем, всё, парни. И не появляйтесь больше у меня. Понятно?

– Вадим Константинович, – спокойно заговорил Скорцени. – Учитель просил передать, что не намерен отвечать за все один. До свидания, Доктор, – усмехнулся он.

Хасан встал. В его пальцах были короткие лезвия. Он резко бросил ножи. Из-за занавесок с воплями выскочили двое. У каждого в плече торчал нож.

– Я не убил их потому, что они ваши люди, – проговорил чеченец. – Но пугать меня нельзя. Лучше убить сразу.

Скорцени, услышав шум, развернулся. В комнату ворвались четверо с пистолетами.

– Вперед, ребята, – усмехнулся Скорцени и бросил им под ноги чеку от гранаты. – Стреляйте и посмотрим, что будет.

– Тихо! – заорал доктор. – Можете выходить спокойно, – немного нервно проговорил он. – Вас никто не будет преследовать.

– Пусть подгонят машину к выходу, – улыбнулся Скорцени. – И не дай Бог, как говорила моя бабушка, если кто-то выйдет отсюда раньше времени. – Он побежал вниз, Хасан за ним.

– Прибейте этих гадов! – заорал Доктор.

Парни рванулись к двери. Один открыл ее, остальные открыли другую, грохнул взрыв.

– Интересно, что он ментам говорить будет? – усмехнулся Скорцени.

– Может, у него с участковым все улажено, и соседи не обратят внимание, – ухмыльнулся Xасан.

– По-моему, его нужно убрать, – посмотрел назад Скорцени.

Водитель качнул головой.

– Веселые вы ребята. Привет Учителю. Нужна помощь, пусть обращается. Если нужен труп доктора, десять тысяч, и труп будет.

– Передадим, – кивнул Скорцени.

– Где твой отец? – требовательно спросил полковник милиции.

– Поверьте, – кивнул Артур, – знал бы, сам бы в наручники заковал. Он же… – не договорив, грязно выругался.

– Вот что, майор, – процедил полковник. – Если сможешь, передай, пусть явится сам. Стар он, чтобы бегать как заяц. Если возьмем, ему же хуже будет. Передай.

– Я его приведу, – зло пообещал Артур. – Он меня в грязь втоптал. Говорят, сын за отца не отвечает. Еще как отвечает. Получается, что я, майор милиции – сын оборотня, который подозревается в особо тяжких преступлениях. Я чувствую себя как… – не найдя походящего слова, он снова выругался.

– А играет неплохо, – усмехнулся один из троих мужчин, сидевших в штатском. – Наружку не устанавливайте, заметит. Через сутки надо ему хвост сажать. Аров столько информации дал на старшего, что лет на пятнадцать хватит. Судя по всему, майор не знает, что и на него материала вполне хватает. Просто связи его нужны, поэтому пусть еще погуляет.

– Звонил Хранитель, долетел благополучно, – улыбаясь, сообщила отцу Алла.

– Погоди, – вздохнул он. – А ты чего как солнышко сияешь?

– Папа, – опустила она глаза. – Я влюбилась, и меня любят.

– Это кто ж посмел на такое решиться-то? – немного удивленно спросил отец. – Рискованный парень, – качнул он головой, – но я думаю, Леонид пояснит ему, какая ты на самом деле…

– Перестань, – присела она на кровать и поцеловала его. – Этот мужчина спас мне жизнь, и знаешь, как будто что-то во мне перевернулось.

– Ну и дай Бог вам всего самого что ни на есть лучшего. Может, даст Бог, и до внука доживу. Хотелось бы продолжение рода Романовых увидеть. Я считал, если сын есть, значит, и род дальше жить будет. Но от волка овчарка не рождается. А хищников уничтожать надо.

– Папа, – прижалась к нему дочь. – Но почему так вышло? Ведь Василий…

– Да, собственно, тут моя вина есть, – вздохнул генерал-майор. – Позволял я ему многое, рассказал о японцах и пытках, которым подвергали первого Хранителя. Суханов первый так назвал себя, а уже потом люди начали Сухановых Хранителями называть. И видишь, к чему это привело. Васька тоже охоту открыл на Суханова и на хозяйку компании. Ко мне сегодня приезжал Луговин, он и сообщил, что киллер, которого взяли, на Ваську показал. И деньги, которые тот ему отдал, – аванс, – усмехнулся он. – И на тебя покушение было оплачено Василием. Так что он опасный зверь, ни перед чем не остановится. Я очень надеюсь, он ко мне придет. Ведь только я один знаю правду. Пусть не всё, но больше, чем другие. Леонид кое-что прознал, но его интересуют убийцы отца и брата, а до остального вроде как и дела нет, о том, что его могут убить, он даже не думает. Солдат, одним словом, и месть сделала его таким. Точнее, жажда мести, – поправил он себя. – А клад так, наверное, и лежит где-то. И я уверен, что Суханов найдет его. Правда, ему придется и убивать, и защищаться. Он умеет делать и то и другое. Знаешь, – погладил он дочь по волосам, – если живой буду, то надеюсь хоть на фотографии увидеть то, ради чего я совершил преступление. Пусть, как говорится, исполнял приказ, но тем не менее мы тогда убили человека. А вот как информация о спрятанном кладе пошла дальше, я до сих пор понять не могу. Все, кто знал об этом, погибли. Почему же тогда, семь лет назад, убили отца Леонида, а затем и брата? Собственно, и деда кто-то убил, но это списали на действующую тогда банду полковника Коряева. Но я-то знаю, что это не так. Его убили из-за спрятанного японцами. И сейчас идет охота на Леонида. Правда, за ним пока будут наблюдать, а уже потом могут попытаться захватить. И если это получится, будут пытать. И убьют. Я не знаю, помог я ему своим рассказом или нет, но он всё-таки что-то знает. Мы тогда скрыли в основном всё от властей, так приказало начальство, ведь в то время еще можно было кое-что найти. И не было бы тогда всего этого сейчас. Я уверен, что на Колыме сейчас и японцы, и китайцы, и, разумеется, русские бандиты, и те, кто убил отца и брата Суханова. Целый интернационал собрался. Американцы, кстати, тоже. Но на Колыме не все. Убийц было трое, – добавил он. – Я говорил это Леониду, один из них – медик. Садист. Делал надрезы, перерезая сухожилия, а это невыносимая боль. И так все аккуратно, профессионально, ни одной вены не задел. Двое его помощников просто раздробили пальцы ног и рук. Место было чем-то обработано, и собака след не взяла.

Суханов все это знает. И знает место, где был убит его отец. Скорее всего, именно там клад и был. Всё это я сказал Леониду, кроме одного. Собственно, для него это неважно, да и мне пора забыть. Но понимаешь, я все чаще вижу это во сне. Как будто это было вчера. Старость – вещь невеселая. Вроде живешь, а вот зачем, уже и не знаешь. Слабость, болезни, как-то невольно о смерти думаешь, и только одного хочешь, чтоб сразу все случилось, без мучений. Хорошо во сне умереть. Лег и все. Во сне-то, наверное, и не чувствуешь, что умираешь. А когда пытаются жизнь спасти, неужели не понимают, что мучение продлевают. Я знаю, как смерть приму. Очень бы этого хотелось. Потому что не хочу оставлять тебя с Васькой одну. Он же убьет тебя, и убивать будет долго, мучительно. Я думал, что ошибался, а выходит, прав был. Так когда твой мужик приедет?