Андрей Бадин - Трибуналу не подлежит

Мы выехали на рассвете – когда в Багдаде стало относительно спокойно.

В джип «Мерседес» без опознавательных знаков и номеров погрузили видеокамеры для съемки маршрута и покинули посольство. Причем воспользовались задними воротами – расположенными в той стене, через которую незнакомец улизнул на улицу.

Эдуард попросил меня сесть за руль, а сам устроился на заднем сиденье, взял в руки камеру и приготовил к работе. Включил и стал снимать улицу.

Мы путешествовали по пустынному городу целый час, пока не выехали на его окраину – к прямой магистрали, ведущей к границе с Сирией. Ее так и называют: «Сирийский галстук». Она тянется на сотни километров и упирается в пограничный пост. Он-то и был конечной целью нашего путешествия. Туда мы должны были доставить архив, и там нас должен был ждать резидент российской разведки в Сирии. Но в то утро мы, естественно, к границе не поехали, а сделали марш-бросок на двадцать километров от города, развернулись и отправились в обратный путь.

Эдуард прекратил съемку, спрятал камеру и отснятые кассеты в «дипломат», запихнул его под кресло, развалился на заднем сиденье и закурил. То, что он не пересел вперед, мне не понравилось, я немного забеспокоился.

Я рулил и изредка поглядывал в зеркало заднего вида. Я видел в нем полусонную мину резидента: его высокий лоб, орлиный нос, черные домиком брови, глубоко посаженные строгие глаза и тонкие губы. Волевой подбородок с ямочкой в центре и неправильный прикус довершали портрет этого надменного человека.

Я не подозревал Эдуарда в измене, но мне его поведение казалось странным. Поэтому я нервничал, но виду не подавал.

А тем временем город просыпался. На улицах появились первые машины, люди спешили по своим делам и на нас никакого внимания не обращали.

– Поворачивай налево, – сказал Эдуард.

Мы свернули на улицу, ведущую в сторону от нашего посольства. Потом мы опять свернули, потом еще и оказались в самом захолустном районе Багдада, где живут разве что бомжи. Это я понял по грязи на узких улицах, горам хлама во дворах и покосившимся, без оконных стекол старым домам.

– Останови здесь, – попросил он, и я припарковал джип у полуразвалившегося дома. – Я сейчас, – сказал резидент, быстро зашел в дверной проем без двери. Куда он направился, я не знал.

Я выключил мотор, осмотрелся и поймал себя на мысли, что это прекрасное место для засады. Узкая улица, дома без жителей, тишина и безмолвие. Суета города осталась позади, а здесь царствовало забвение и уныние. Зачем резидент сюда приехал? Я посидел полминуты и вышел из жаркой душной машины на улицу.

Я прошел до угла дома и осмотрел перекресток. Вокруг не было ни души, будто люди в этом районе вымерли. Только вдали к мусорной куче проковыляла голодная тощая дворняга. Я решил вернуться и уже двинулся к внедорожнику, но вдруг заметил, как из развалин вылез человек в чалме и с автоматом в руке.

Я спрятался за углом соседнего дома и стал наблюдать за действиями незнакомца. А резидента все не было.

Но вот на улицу вышел второй, а за ним и третий араб. У всех были автоматы.

«Что они тут делают, – думал я. – Не меня ли ждут? И где Эдуард?»

А его все не было. Наконец кто-то из троицы поднес рацию к губам. Что-то долго, сбивчиво объяснял, потом выключил связь и сказал пару слов товарищам. Те закивали и разошлись в разные стороны. Двое пошли по улице в мою сторону, а третий – в обратную. Я спрятался за угол и принялся лихорадочно соображать, что делать.

Сомнений не оставалось – эти трое пришли по мою душу. Раз резидент привез меня сюда и подставил под них, значит, он с ними заодно. Самое скверное было то, что я оставил автомат в машине. Пистолет, гранаты и нож взял, а его забыл. К тому же спрятаться на этой злосчастной улочке было негде.

И тогда я решил применить очень опасный трюк. Но в данной ситуации это был чуть ли не единственный выход. Я отбежал от перекрестка подальше и остановился у стены. Двое появились на пыльной улице, заметили меня, сразу подняли автоматы, прицелились и дали две короткие очереди. Расстояние до них было более сорока метров, но я стоял боком, прикрывал рукой туловище и наклонил голову так, чтобы ее загораживало плечо. К тому же на мне был бронежилет.

Пули засвистели возле меня. Я сделал вид, что убит, вздрогнул и рухнул на спину. После падения повернул голову так, чтобы видеть нападавших. Как только шлепнулся, правой рукой вынул пистолет.

А бандиты обрадовались, что так просто и быстро меня завалили, и стали не спеша приближаться. Один сообщил по рации, что задание выполнено, и выключил ее.

А я лежал на горячем песке и анализировал свое состояние – ранен я на самом деле или нет. Но, к счастью, они оба промахнулись.

Через приоткрытые веки я следил за их приближением и вдруг увидел, как из-за угла вышел третий араб в сопровождении Эдуарда.

Я взвел курок. А они надвигались на меня с неотвратимой неизбежностью. Один приблизился, посмотрел в мои глаза, и… лицо его вытянулось от удивления. Он понял, что я не убит, поднял автомат и направил мне в голову, но я вскинул «ТТ» и, не дожидаясь смертоносной очереди, выстрелил ему в грудь. Мигом откатился в сторону и прицелился во второго иракца. А первый дернулся и, падая судорожно нажал на курок. «Калашников» выпустил очередь в песок, как раз в то место, где секунду назад находилась моя голова, потом в стену, затем в небо. Араб упал навзничь, замер, и грохот стих. Я пальнул второму в грудь, затем в лицо. Потом прицелился в подходящего третьего иракца и уложил его.

Эдуард стоял как вкопанный. Он потянулся было к автомату, но достать его и приготовить к бою не успел. Моя атака застала его врасплох, и он замер в нелепой позе посреди пустой улицы. Трое его подельников были мертвы, а сам он смертельно напуган. От его былой надменности не осталось и следа, даже его нижняя челюсть затряслась от страха.

Я встал, перезарядил «ТТ», добил в головы раненых и двинулся к резиденту.

Первым делом я отобрал у него оружие, затем обыскал, а потом спутал ему руки за спиной его же ремнем.

Мы прошли к джипу и поехали в центр города. Я уселся за руль, а Эдуарда положил на откинутое переднее сиденье. Так мне было удобней его контролировать.

Мы прибыли на проспект, где располагалось наше посольство, и остановились в квартале от него. Я достал из «дипломата» видеокамеру, навел объектив на Эдуарда и потребовал от него объяснений. Он помялся немного и с неохотой начал говорить. Понес всякую чушь про то, что его взяли в заложники трое арабов, а я, убив их, спас его. Я слушал-слушал, а потом вытащил пистолет и прострелил резиденту правое колено. Обещал испортить и левое, если он еще будет врать.

Постонав немного от ужасной боли, Эдуард наконец взял себя в руки и начал свой рассказ. Стал говорить про то, что его завербовали американцы и что он должен передать им какую-то информацию. Я, поняв, что это тоже ложь, поднял пистолет и хотел изуродовать ему вторую коленную чашечку, но резидент запричитал о милосердии, потом сорвался на плач, а в итоге поведал мне об истинной цели своего путешествия в тот злополучный дом.