Андрей Бадин - Трибуналу не подлежит

— Да, но тут дел невпроворот, — покачал головой Клюев. — Надо извлекать из-под обломков и идентифицировать трупы, проводить тщательное расследование происшедшего и в конце концов разобраться со всей этой историей и наследием зловещего генерала Корнилова.

— Вы разбирайтесь, а мы поехали отдыхать. — Ник еще раз пожал генералам руки и отошел к друзьям.

— Сделай копию записи с камеры, находящейся в ангаре, и с камеры в моих очках, — попросил он Фэда.

— Им отдашь? — поинтересовался тот.

— Да, для следствия. Пусть увидят, что там случилось. Хотя они все слышали через микрофон, вмонтированный в брелок Петровича.

Фэд вынул из кармана куртки небольшой ноутбук, включил его, вставил в дисковод мини-диск и переписал на него рассказ Громова, захват Ника и его группы, приход Абу, перестрелку, драку и, наконец, запуск ракеты, смерть Рокера и взрыв склада. Все, что за девять часов произошло в этом ангаре.

Сергей взял диск и отдал его Клюеву.

— Здесь запись трагедии, — сказал он, попрощался и ушел.

Ник, Морс, Фэд и Семенов перелезли через двухметровый бетонный забор, уселись в поджидавший джип и поехали в Москву. По дороге молчали. Вскоре все, кроме сидевшего за рулем Фэда, задремали.

Когда приехали на конспиративную квартиру в Выхине, то первым делом выпили водки и как следует поели. Только потом по очереди приняли душ и смыли с себя грязь и копоть злополучного ангара.

— Я домой, отсыпаться, — уныло проговорил Семенов, выпил еще рюмку, пожал руки разведчикам и пошел к двери. — Если захочешь поговорить, позвони мне, — кивнул он Нику.

— Хорошо. Вас довезти?

— Нет, на такси доберусь, — ответил Петрович и вышел за дверь.

— Подождите, Петр Петрович, — Ник подошел к нему и по-дружески обнял. — Может, больше не увидимся.

— Может. — Семенов похлопал его по плечу, поцеловал в щеку и ушел.

Друзья немного отдохнули и стали собираться в дорогу. Собрали свой небольшой багаж, сели в машины и поехали в лес. Там закопали оружие и спецтехнику и отправились в аэропорт. Взяли билеты: один — во Францию, другой — в Италию, а третий — в Испанию. Делать им на Родине теперь было нечего.