Андрей Воронин - Беспокойный

Алексей Иванович Бородин был недурным психологом – профессия обязывала. Он умел подобрать к человеку ключик и, как правило, буквально с первого слова начинал говорить с очередным клиентом на его языке, оперировать близкими ему понятиями, даже если для него самого эти понятия были пустым звуком. Он был начитан и имел огромный опыт общения с людьми из самых разных социальных слоев, что позволяло ему с одинаковой легкостью входить в доверие хоть к вдове академика, хоть к вчерашнему заключенному колонии строгого режима. Он был специалист экстра-класса, универсал – правда, с основательно подмоченной репутацией, но порой именно пятна на репутации помогают зарабатывать серьезные деньги, которые даже и не снились всяким чистоплюям.

Тщательно проведенная предварительная разведка рассказала о Казакове многое, но не все. Служба в ДШБ, война, контузия, демобилизация по состоянию здоровья, трагическая гибель жены и сына, отсутствие родственников, замкнутый образ жизни, алкоголизм – это ведь только фасад, за которым может скрываться все что угодно – от разочарованного романтика до тупого скота. Одно неверное, не вовремя сказанное слово в такой ситуации может разом поставить на деле крест, и нужно быть настоящим мастером, чтобы, подойдя на улице к незнакомому человеку, выбрать из сотен тысяч фраз именно ту, которую тот хотел бы услышать. А если человек – ярко выраженный, принципиальный бирюк, старательно избегающий контактов с внешним миром, эта задача, и без того дьявольски сложная, становится почти невыполнимой. В данном случае дело осложнялось еще и тем, что Казаков пил на свои и не нуждался в подношениях, которые обычно служат ключиком к сердцу любого алкаша. Да, это был крепкий орешек, но Алексей Бородин его, кажется, раскусил.

Он подстерег клиента по дороге из магазина и, вертя в пальцах незажженную сигарету, вежливо попросил огоньку. Обычно Алексей Иванович не курил, но, когда приходилось работать с курящими клиентами, делал исключение: курение, как всякий общий порок, сближает людей – совсем немного, но сближает. Следующим шагом навстречу клиенту стала марка сигарет: пятнисто-зеленая пачка «Комбата» выглядывала из нагрудного кармашка белой рубашки Бородина и выглядела на общем респектабельном фоне его внешности не более уместно, чем коровья лепешка. Отправляясь на встречу, Алексей Иванович на пробу выкурил одну сигарету из этой пачки и был буквально потрясен: неужели кто-то может курить это регулярно?! Да не просто курить, а еще и оставаться при этом в живых…

Он нарочно долго чиркал зажигалкой, а потом, когда огонек все-таки загорелся, у него вдруг начали ужасно трястись руки, и он так же долго не мог попасть кончиком сигареты в пламя. Возвращая зажигалку владельцу, он счел необходимым извиниться, сославшись на старую контузию, последствия которой будто бы время от времени проявляются до сих пор: такая зараза, что хоть волком вой, живешь и не знаешь, когда она тебя снова накроет…

Момент был щекотливый, ход рискованный, но Алексей Иванович не прогадал: Казаков, контузия которого чаще всего давала о себе знать в состоянии опьянения и с похмелья, почуял в нем родственную душу. «Участвовал?» – как бы между делом спросил он, пряча в карман зажигалку. Рука у него при этом тоже тряслась – не сильно, но заметно.

«Немножко, – сказал Бородин. – Понюхал чуток Афгана. Полгода послужил, а потом – бах, и досрочный дембель. Отвоевался солдатик…»

Казаков мог не клюнуть – просто кивнуть и уйти. Тогда пришлось бы либо искать к нему другой подход, либо подсылать другого человека, либо вообще о нем забыть. Последний вариант Алексея Ивановича решительно не устраивал, но он не исключался, и Бородин был к нему готов: это была охота, а не поход в супермаркет, откуда при наличии денег гарантированно не вернешься с пустыми руками.

Но Казаков клюнул, дичь угодила в расставленный опытным охотником силок. На его вопрос о том, в каких войсках служил, Алексей Иванович заранее заготовил ответ. Чтобы не переигрывать и не рисковать, говоря о вещах, в которых ничего не смыслит, с человеком, который прекрасно в них разбирается, он не стал прикидываться бывшим десантником, а назвался водителем из автороты. Расчет и здесь оказался верным: Казаков был настоящим офицером, не понаслышке знал, что такое война, и отлично понимал, каково приходилось водителям грузовиков на горных серпантинах Афганистана. «Слуга царю, отец солдатам» – так описал настоящего российского офицера Лермонтов, и капитан Казаков, пока не превратился в дрожащий кусок воняющего перегаром дерьма, видимо, целиком и полностью соответствовал этому определению. «Выпить хочешь, солдат?» – спросил он, и Бородин не стал отказываться, поскольку именно за этим к нему и подошел. Хотя, разумеется, интересовала его вовсе не дармовая выпивка.

Так он очутился в этой захламленной, загаженной, провонявшей застоявшимся табачным дымом, винным перегаром и многолетней грязью квартире и приобрел статус фронтового товарища и личного друга ветерана афганской бойни Казакова. По дороге сюда они разговаривали. Вернее, говорил Казаков, Алексею Ивановичу оставалось лишь слушать и мотать на ус. Встретив, как ему казалось, родственную душу, бывший десантник тараторил без умолку, лихорадочно и поспешно, словно торопясь разом выговориться за все годы, которые провел наедине с бутылкой. Это было очень кстати, поскольку позволило Бородину составить его точный психологический портрет и выбрать правильную манеру разговора и линию поведения. И теперь он говорил о настоящей мужской дружбе так уверенно и серьезно, словно и впрямь знал, что это такое.

Его актерскому мастерству позавидовал бы самый именитый из артистов, а фантазии и умению проникнуть во внутренний мир собеседника – самый маститый, увенчанный всеми мыслимыми лаврами литератор. В этом не было ничего из ряда вон выходящего: творческими способностями от природы наделены многие, но своей профессией их делают лишь те, кто ни на что иное не способен. Опытному мошеннику на доверии ничего не стоит сыграть хоть Гамлета, хоть Хлестакова, но далеко не каждый народный артист способен выманить пенсию у какой-нибудь вздорной, насмотревшейся по телевизору криминальных сюжетов бабуси. Народный артист оправдывает себя тем, что он – человек порядочный и не нарушает закон из принципа; что ж, тогда предложите ему провернуть вполне законную сделку по перепродаже вагона алюминиевых болванок или доверьте управление небольшим продуктовым магазинчиком и посмотрите, что из этого получится. Профессиональный киллер (если это действительно профессионал, а не отморозок из подворотни) при наличии времени и желания может написать роман, но пусть-ка автор детективных романов попробует претворить в жизнь хотя бы один из своих лихо закрученных сюжетов!