Георгий Миронов - Анаконда

...Они встречались редко. Но оба знали, что эти редкие встречи, эти короткие минуты вдвоем потом будут долго и сладко вспоминаться.

Созванивались, договаривались о встрече. Учитывая киллерское ремесло Димы, это могли быть и Осло, и Мюнхен, и Ницца, и Венеция. Главное, чтобы о месте и времени встречи никто не знал.

На Диму охотились правоохранительные органы России и, через Интерпол, полиции ряда стран Европы. Плюс к тому в последние два года когда он, выполняя приказы Хозяйки, устранил нескольких криминальных авторитетов, еще и пехотинцы осиротевших бригад.

Приходилось очень осторожничать.

В отеле они зарегистрировались по хорошо сделанным фальшивым документам, которых у Димы был целый кейс, а менять фотографии он и сам научился.

Он проверил: Жанна действительно находилась в Афинах уже несколько дней с «официальным визитом»: в зале «Империя» демонстрировала нижнее белье фирмы «Надя Паццоли», и этот кратковременный контракт приносил ей ежедневно десять тысяч долларов.

Дима убрал чистильщиков, сбил со следа киллеров Олега Веретенникова, мотавшихся за ним по всей Европе в тщетной надежде отомстить за убийство в феврале—марте воров в законе Румпеля и Федоса.

Так что был в отличной физической форме. Никогда так прекрасно себя не чувствовал — боли в почке прошли, раны зарубцевались, силы восстановились.

У него было отличное, хорошо пристрелянное оружие.

Он был совершенно спокоен и счастлив.

Алису он из памяти вычеркнул...

Но кожей Дима, чувствовал дыхание смерти. Той самой раскрасневшейся кожей, которую он так тщательно сейчас растирал белым махровым полотенцем.

В комнате было тепло, даже жарко; тело он растер до красноты. Но мороз пробирал насквозь.

— Нервы...

— Что ты сказал?

— Ничего, это я так. Вслух говорю, — успокоил ее Дима. — Будешь что-нибудь пить?

— Нет. Спасибо. В рабочие дни стараюсь с утра не пить. Разве что вечером. И то вряд ли. Выпьешь вечером, а утром вялость, мешки под глазами. Чай не девочка уже. Надо за собой следить.

— Это точно! — Дима осторожно потрогал кожу на лице. Пластическую операцию ему делал Александров Папанидреу-Костас, кудесник, берущий за чудеса гонорары, на которые иной врач мог бы жить годы.

— Как считаешь, меня можно узнать?

— Я тебя с трудом узнала. Если бы не твой взгляд...

— А... Значит, взгляд...

— Ну да... Я сильно сомневаюсь, что ты так же страстно будешь смотреть на посланных против тебя, по твоим словам, киллеров из России. На меня ты смотрел с ничем не прикрытой страстью. Так что я узнала.

— Еще бы!... Столько не виделись... И я тебя не рассчитывал здесь застать. Увидел, представил тебя в постели и... Выдал себя...

— Ничего страшного. От меня ты можешь не таиться...

— Надеюсь. Если и ты меня предашь...

— То что? Убьешь и меня? — тревожно-кокетливо проворковала Жанна.

— Нет, тебя нет. Но прокляну. И тогда тебе все равно жизни не будет.

Жанна вздрогнула, закуталась в одеяло.

— Что-то знобит...

— Это нервное. Я ж говорю, какая-то нервность сегодня разлита в воздухе греческой столицы.

— А... Романтика это все. Не верю ни в какие предчувствия. Пожалуй, я бы выпила глоток «Метаксы».

— То-то же. Я говорю, день необычный. Словно гроза вот- вот разразится.

— Никакой мистики, — уже спокойно, взяв себя в руки, заметила Жанна, делая большой глоток обжигающего греческого коньяка. — Просто сегодня, наверное, неблагоприятный магнитный день. Все гипертоники, сердечники и такие нервные, тонкие натуры, как мы с тобой, испытывают некоторый дискомфорт.

— Твои планы? — спросил Дима.

— Через два часа — мой выход. Так что никаких завтраков; чашка кофе, макияж, и за час я должна быть у визажиста. Одеться мне сегодня, что нищему подпоясаться; скорее раздеться придется, чем одеться.

— Не раздражает?

— Нет. Обычная работа. Что белье, что вечернее платье с украшениями от Картье и Кардена. За белье, между прочим, платят значительно больше.

— Не в деньгах счастье.

— Глубокая мысль. Счастье, счастье... Что это такое? Покой? Богатство? Разделенная любовь? Власть?

— Покой...

— Тогда мы с тобой выбрали не совсем подходящие профессии.

— А счастье, детка, это всегда что-то далекое, недостижимое. Как для нас с тобой покой. Иначе это называется удовольствием, наслаждением, удовлетворением. А счастье — это покой.

Они встретились после показов. Посидели за аперитивом в кафе «Демокрит» с патлатыми студентами, шумно обсуждавшими какие-то очень далекие от Димы и Жанны политические проблемы.

У Димы запищал пейджер. По пейджеру ему могла звонить только Мадам. Это был вызов на связь. Дима быстро перевел цифры, появившиеся на экранчике пейджера, в слова: «Подойди к телефону, тебе позвонят».

Это был нормальный, часто применяемый канал связи. Зная, где ее киллер в эту минуту, Мадам выходила на него по обычной телефонной сети.

Сотового телефона у него с собой не было. Не ждал звонка. И сам никому не собирался звонить в этой гребаной Греции. Но слово Мадам — закон для подчиненных. Как узнала, где он?

Извинился перед Жанной и прошел к телефону.

— Димос Катракис, это вы? — спросил его черноволосый юноша за стойкой бара.

— Я, — кивнул Дима, протягивая правую руку к трубке, а левой сжимая рукоятку «глока» с глушителем во внутреннем кармане куртки так, что сквозь тонкую ткань он мог бы прицельно уложить и этого бармена, и выглянувшего из кухни мордастого повара с вчерашней щетиной на щеках.

— Здравствуй. Это Ашот Баланис. По поручению Мадам звоню. У тебя все в порядке?

— Да. А что?

— Помощь нужна?

— Нет.

— Мы тут тебя потеряли немножко. Хотели помочь. Но потеряли.

— Это не страшно. Сам справился.

— У Алисы проблемы?

— Да, наверное.

— А у тебя нет?

— А у меня нет.

— Может, деньги нужны?

— Налички достаточно. Есть и кредитные карточки. На мои счета гонорары, надеюсь, перевели?

— Обижаешь.

— За мной кто-то ходит тут. Кто, как думаешь?

— Менты, наверное.

— А если люди Ходжаева?

— Нет. Ходжаев тебя потерял.

— А если это «быки» Олега Веретенникова? У них тоже, я слыхал, на меня лицензия.

— Нет. Олег умер, похоронен, памятник поставлен. Что старое ворошить?

— Не слыхал, на Хозяйку никто не выходил с просьбой «сдать» меня?

— Как можно? Ты лучший специалист в нашей структуре. Зачем тебя сдавать?

— Странный тут климат, в Греции. Мотать хочу.

— Документы в порядке?

— Да.

— Куда хочешь ехать?

— Пока секрет.

— Ладно, твои проблемы, твои секреты. Ехай. Надо будет, найдем.

— Это точно. Вы везде найдете.

— Ну, будь.

— А чего звонил-то? Что срочное?

— Нет, просто хотел узнать, как дела. Хозяйка волнуется. Чуть тебя не потеряла. Я нашел.