Георгий Миронов - Анаконда

— Не понял.

— Сейчас поймете. Надо вам витамина В6 добавить, — набрав из ампулы в шприц немного жидкости, вколола ее прямо через резиновую пробку в бутылочку, из которой шла к нему в вену лекарственная смесь.

— А пузырек воздуха так в вену не попадет? — с улыбкой спросил он.

— Мне нравятся эти больные, — весело усмехнулась доктор. — В футболе, международной политике и медицине у нас все разбираются, да?

Посмеялись.

— Нет, пузырек к вам в вену не проникнет. Это было бы слишком опасно: тогда смерть четко диагностируется. Разбирательство. Уголовное дело. Родственники подают в суд. И вообще. Нам шума не надо. Куда надежнее препарат Р-15.

— Это еще что такое? — спросил он, начиная испытывать смутную тревогу, переходящую в тихий холодный ужас перед неотвратимостью происходящего.

— А это препарат, который в течение минуты приводит к остановке сердца. И ни один эксперт потом не сможет однозначно сказать, почему ваше сердце остановилось. Во всяком случае, вины хирурга, лечащего врача, завотделением, постовой и хирургической сестер обнаружено не будет. Вы ведь давали подписку? Полпроцента смертных случаев во время или после каронарографии. Непредсказуемо. Бывает. Ну, вот, осталось совсем немного, — улыбнулась она.

— Вы что, сумасшедшая? — шепотом проговорил он, чувствуя, как холодный обруч все туже стягивает сердце, вызывая тупую, тянущую боль за грудиной, под левой лопаткой, отдаваясь в левую руку. Он выпустил из левой руки книгу «Между нами, девочками». Книга в глянцевом переплете с тупым стуком упала на покрытый линолеумом пол.

— Это вы сумасшедший, — по-прежнему с обаятельной улыбкой ответила докторица-брюнетка. — Только сумасшедший может взять у Мадам бабки и не отдать в срок.

— У какой Мадам, какие бабки? Чушь какая-то...

— Пять миллионов в «Экспресс-кредите» брали? В срок не отдали? Вас предупредили? Сказали, что счетчик включен, что отсчет кончается 16 марта, что лицензия выписана?

— Да, но...

— Ну, какие «но»? Я к вам не по своей воле. У меня лицензия. Я профи. Мое дело — убрать человека. А как, уже моя забота. Мне за это деньги платят.

— И много?

— Десять тысяч баксов за операцию. Ну, все, кончай базлать. Операция, как говорится, блестяще проведена. Тебе помирать пора, козел, а ты все разговоры разговариваешь. — Она глянула на секундомер. — Все, мужик, вышло твое время.

Он попытался дотянуться до кнопки вызова, попробовал крикнуть. Но рука не повиновалась ему, а вместо крика вышел какой-то тихий сип. Его глаза встретились с ироничным прищуром «врачихи».

— Что-то сказать хотел, братан? И не потей. Ничего не выйдет. Удивляюсь я вам, мужики... Непредусмотрительные вы. Все на авось надеетесь. Ты у меня шестой из должников Мадам. Чем вы думаете, когда в долг такие суммы берете? Ну, не мое это, конечно, дело. Мне это по х... . Если бы не было таких мудаков, я бы без работы сидела. А так богатенькая

Лиса Алиса. А ты бедненький Буратино, который... — Тут она внимательно всмотрелась в мутнеющие глаза Пахомова и удовлетворенно закончила фразу: — Скорее мертв, чем жив.

Девица деловито собрала шприц, отломанный наконечник использованной ампулы, стетоскоп, аппарат измерения артериального давления, аккуратно упаковала в сумочку. Потом, подумав, стетоскоп вытащила и надела на шею. Кокетливо поправила перед зеркальцем на тумбочке Пахомова черную прядь волос и вышла из палаты: пульс можно было не щупать. Чего зря теплый труп беспокоить?

Проходя по коридору, приветливо кивнула Наташке, раскладывающей на посту таблетки по пластмассовым баночкам: для каждого больного — своя. Дошла до лифта, вошла и нажала кнопку первого этажа. Уже в лифте сняла со щеки «мушку», отклеила черную прядь со лба, сняла халат, шапочку и превратилась в стройную молодую блондинку. Правда, с легкой, но приятной рыжинкой. Возле приемного покоя сидевший там парень в кожаной куртке набросил ей на плечи шубку. Они вышли через служебный выход во двор Кардиоцентра, сели в стоявшую наготове «Тойоту» и, проехав несколько десятков метров до служебного выезда с территории Кардиоцентра, набрав скорость, помчались в сторону Окружной автодороги. Они свое дело сделали...

Открыв один глаз, она, не торопясь открывать второй, как перископом обвела большим, голубым, чуть выпуклым (щитовидка увеличена) глазом комнату, словно видя ее впервые. Все на месте. Два настоящих Айвазовских, этюды Серова и Саврасова; небольшие, но очень, очень солнечные. Ну, у Айвазовского море даже красивее, чем в жизни. Она могла сравнивать. На каких только морях не была — на Черном и Балтийском, на Азовском и Каспийском, на Красном и Мертвом. Она девушка раскрученная, все моря к ее ногам. А зимние пейзажики Серова и Саврасова по сюжету ей далеки: деревня, сани, лошади, углы каких-то амбаров. Неинтересно. Да и солнышко там лишь лучом мелькнуло. Она любила солнце. Так, чтоб жарило во всю Ивановскую. И по морде, и по морде! Чтоб раскалиться докрасна, чтоб шкура вся горела. Вот тогда сексом с каким-нибудь местным аборигеном заниматься в кайф.

Нет, конечно, и муж ее мужик старательный. Только пресно все с одним да с одним. В сексе интересно даже не то, как долго и как изобретательно тебя ублажает любовник, а смена впечатлений. У каждого мужика своя изюминка. Вот был у нее полный импотент, доцент из какого-то института. Мужик складный, но... Не Пифагор, как говорится. В смысле стойкости, хе-хе, характера. Так он такие минетные выкрутасы делал, что ни один суперсамец не придумает. Тихий такой, три языка знал. «Главное, — говорил, — это язык. Если языком владеешь в совершенстве, то уже не важно, что у тебя там ниже пояса». Очень он любил целовать ее с ног до макушки. И главное, кайф до дрожи, а следов никаких. Не то что этот козел Федор: исслюнявил всю, синяков на внутренних частях бедер наставил, а вспомнить нечего. Она лениво протянула левую руку, взяла с ночной тумбочки специальный крем, натерла синяки от засосных поцелуев, сладко потянулась всем своим бело-розовым сдобным телом. «Что с него возьмешь? Муж, он и есть муж. В бизнесе — полное ничтожество, в постели — фифти-фифти. Но по хозяйству... И квартиру уберет, и сготовит. На все руки мастер. И не то чтобы только женские дела делал. Вон лоджию застеклил сам и вагонкой обшил — любо-дорого. Да и на даче все больше сам. Хотя денег у нее сейчас, конечно, просто несчитано. Можно было бы себе позволить. А с другой стороны, если мужик без дела сидит, он с ума начнет сходить. А то еще и бабешку какую помоложе заведет. А ей это обидно. Есть, как-никак, разница между мужем и любовником. Муж изменять не имеет права. На хрена такой муж, который тебе рога наставляет? Так что пусть упражняется. Все при деле.