Сергей Зверев - Бешеные горы

Все промолчали, понимая в общем-то справедливость этого замечания. В самом деле, каких-либо точных фактов Бурый привести не смог. Но был уверен, что Мурад причастен к делу о вирусе. Пока в пользу его версии говорило лишь то, что Питерское направление оказалось ложным — как он и предполагал, делясь недавно по телефону с генералом Артемовым своими сомнениями. Но как со стопроцентной уверенностью привязать все это к Мураду, он, увы, пока не знал.

— А что за план у майора Теплова? — напомнил полковник Орлов.

— Да, план, — с благодарностью взглянул на него Плетнев. — Бурый говорит, что они с Калмыком запомнили голос Мурада. И могут попытаться отыскать его в записи телефонных разговоров.

— Ну! — воскликнул Семагин. — Грандиозно!

— Вы хотите сказать, — спокойно заговорил полковник Орлов, — что Теплов надеется путем прослушивания телефонных переговоров узнать голос Мурада?

— Именно, — кивнул Плетнев. — Он уверен, что узнает его сразу же, как только услышит!

— Это сколько же нужно прослушать разговоров? — вмешался особист.

— Сколько нужно! — отрезал Артемов. Его голос снова обрел твердость, и он заговорил прежним тоном.

— Майор Теплов предлагает дать ему записи всех телефонных переговоров за последнюю неделю. — Он уверен, что за этот срок Мурад связывался с кем-то из своих агентов по поводу отправленного вируса. И если мы узнаем с кем, это поможет нам найти вирус и предотвратить теракт.

На лице полковника Семагина появилось прежнее скептическое выражение.

— Но ведь Мурад, насколько я понимаю, местный житель, — сказал он. — А Теплов не владеет тамошним языком…

— На это есть старший лейтенант Халаев, — ответил Артемов. — Он прекрасно знает язык. Они разделятся: Халаев будет слушать записи на местном, а Теплов на русском языках.

— Отличный план! — восхитился Семагин. — А вы понимаете, какое количество телефонных разговоров записывается ежедневно? Сотни, тысячи… И все это они хотят прослушать вдвоем? — Он покачал головой: — И потом, почему обязательно Мурад связывался с агентами по телефону? Он мог использовать Интернет, это гораздо безопасней.

— Вы правы, полковник, — согласился генерал Артемов. — Во всем правы. Но голос Мурада — наш единственный шанс, поймите!

Особист какое-то время смотрел в глаза начальнику Первого отдела, потом криво улыбнулся:

— Авантюра.

— Авантюра, — снова согласился Артемов. — Но больше нам предложить нечего.

— А что требуется от меня? — спросил Семагин.

— Нам понадобятся все записи, имеющиеся в распоряжении всех спецслужб, — сказал Артемов. — Для этого наш штаб должен подать соответствующую заявку.

Он посмотрел на Орлова.

— Подадим, — кивнул тот.

— А под этой заявкой должны стоять наши подписи, — закончил Артемов. — И ваша в том числе, товарищ полковник. Ну, процедуру вы знаете…

— Знаю, — сказал Семагин.

Он какое-то время раздумывал, что-то то черкая, то записывая в блокноте. Артемов его не торопил, понимая, какого рода ответственность предлагает он взять на себя полковнику. Приказать он не мог: особист не был подчинен ему по службе. И надеялся только на то, что тот проявит здравый смысл и пойдет им навстречу. Если нет, пиши пропало: без его согласия разрешение они не получат. И тогда упустят единственный шанс найти Мурада — и перехватить блуждающий где-то баллон с вирусом, несущий гибель тысячам и тысячам человек.

— Но ведь вы говорите, что Теплов контужен, — вдруг сказал Семагин. — А ему нужно будет пропускать через себя колоссальный поток информации… Как он с этим справится?

— Справится, — твердо ответил Артемов. — Теплов — справится.

— Ладно, — сдался Семагин, — я подпишу заявку. Но если вы не найдете этого Мурада…

Он не договорил, многозначительно посмотрел на собравшихся и сильно удивился, увидев улыбку на лице всегда сдержанного майора Плетнева.

Ринат Нурышев приходил на работу обычно за час до начала смены. Он работал охранником на стадионе «Лужники» и дотошно проверял территорию, которая подлежала его контролю, и все остальное «хозяйство». Он проверял выключатели, тревожную и пожарную сигнализации, огнетушители, замки, фонари, лампочки, исправность канализации и наличие барашков на кранах, записи в журналах, не ленился осмотреть стадион сверху, едва ли не каждое кресло, даже если за последние дни там не происходило никаких событий, потом снова спускался вниз в дежурку, подробно спрашивал, не случилось ли чего на дежурстве, и только после этого принимал смену. Коллеги-охранники посмеивались над его дотошностью и не раз говорили, что он мог бы спать на час дольше и являться на работу как все, за десять минут до ее начала. Но Ринат пропускал насмешки мимо ушей и продолжал приезжать в свое обычное время, мешая товарищам досматривать утренние сны и наводя на них тоску своей исполнительностью.

В тот день, в середине недели, он, на удивление, приехал позже, чуть ли не впритык к началу смены.

— Ринат, ты что, любовницу себе завел? — подколол его бойкий на язык Вася Буханкин, бывший старшина милиции, с которым Ринат был в одной смене.

— Какую любовницу? — пробормотал Ринат, быстро проходя в служебное помещение. — Машина сломалась. Еле починил…

— А я тебе давно говорил: не жмись и поменяй свою колымагу! — прокричал ему в спину Вася.

Но Ринат, не ответив, скрылся в гардеробной. Там он открыл свой шкафчик и начал быстро переодеваться в служебную форму. В гардеробной никого не было. Предыдущая смена разошлась, а напарники, переодевшись, уже заступили на дежурство.

Привычно облачившись в форму, Ринат зачем-то обошел гардеробную, внимательно просматривая промежутки между шкафчиками. Помимо охраны, здесь переодевался весь персонал стадиона, и народу тут порой собиралось довольно много.

Однако сейчас в гардеробной было пусто.

Убедившись в этом, Ринат вернулся к своему шкафчику и достал из сумки увесистый металлический баллон с головкой-распылителем…

Часом ранее он стоял на Курском вокзале и, глядя на часы, встречал поезд из Адлера. Поезд шел по расписанию, объявлений о его задержке не было, и Ринат надеялся, что сумеет вовремя приехать на работу.

Утро было чудесное, солнечное, в перламутровой розовой дымке. Встречающие вяло ходили по перрону и позевывали. Время было раннее, еще спать да спать. Но Ринат, привыкший вставать до рассвета, вялости не чувствовал. Напротив, он был непривычно возбужден и, поглядывая на полицейский наряд, старался вести себя как можно спокойнее, подлаживаясь под общий неспешный ритм.

Наконец показалась голубая громада поезда. Он медленно вплыл под дебаркадер и покатился вдоль платформы. Ринат, видя, что десятый вагон, который он встречал, останавливается несколько дальше, чем он рассчитывал, неспешно двинулся к нему.