Дмитрий Осокин - Причём тут менты?!

Ее голова мотнулась, но глаза не вспыхнули ни бешенством, ни жаждой мщения. Для подобных чувств блондиночка казалась слишком напуганной.

— В той, в той комнате… А босс дома, что ему тут делать… Но он звонил, на него Никольсон страху нагнал, что-то у него сорвалось недавно, так что может Никольсон приехать, у него пистолет есть… и автомат…

Она продолжала лепетать еще что-то, но я, прежде чем Атас успел меня остановить, метнулся в соседнюю комнату. И во время! Из нее бочком выползал абсолютно голый и неимоверно худой высокий парень с охапкой собственных шмоток под мышкой.

В последний момент убрав палец с курка, я изо всех сил ткнул его зажатым в руке «Макаровым» в брюхо:

— Кюрр поссесе ю! — загнулся он с непонятной жалобой на Провидение.

Уже вовсе как заправский боевик, я второй раз приложил его рукояткой пистолета по голове — а зачем он ее подставил! — и прыгнул в освобожденное им помещение.

Только там мне стала ясна реакция Атаса и то, как, собственно, он смог отличить вольнонаемную работницу эротического производства от рабынь.

В полутемной комнате с железными жалюзи на окнах я обнаружил трех девчоночек, замерших в испуганных позах. В той блондиночке при желании можно было бы найти что-то привлекательное. А здесь передо мной оказались три голых существа — нельзя же назвать одеждой заканчивающиеся где-то на середине бедер чулки и пояса на талии, — со вздувшимися разбитыми губами, разноцветными фонарями на лицах и темно-вишневыми кровоподтеками на ребрах. В комнате стояло две тахты, и на одной из них лежала девушка со скрученными за спиной руками и ногами. Две других замерли так, как вскочили, когда из коридора до них донесся шум сшибки — неудобно расставив ноги, не прикрывая интимных мест… Прикрываться их давно отучили. У одной из них вниз по внутренней стороне бедер текла тоненькая струйка темной крови, терявшаяся затем на черном фоне чулка, у второй были жутко растрепаны волосы и подбит глаз — подбит довольно давно, сиреневая опухоль расплылась на пол-лица. Мой взгляд только скользнул по всем этим деталям, и я тут же постарался перевести его на жалюзи. Смотреть на них сейчас было равносильно издевательству над калекой. Только по первичным половым признакам эти создания могли бы сойти за девушек.

Та, что в «позе ласточки» боком лежала на тахте, вдруг замычала, тихо-тихо завыла от унижения и осознания собственной беспомощности. Сжав челюсти, я шагнул к ней, обнаружил, что вряд ли смогу развязать ее без помощи какого-нибудь острого предмета, бесстрастно отметил следы недавних укусов на ее маленьких торчащих грудях и двинулся обратно, за каким-нибудь ножиком:

— Сейчас, сейчас все будет в порядке, девчонки… — Я не узнавал собственного голоса, говорить мешали стиснутые зубы.

— Все будет в порядке…

Странно спокойный и такой же чувствительный, как создание Франкенштейна, я пос-тарался обойти двух стоявших девушек, не наткнувшись на них случайно взглядом. Смотреть на это было нельзя! И не потому, что они так окаменели в неудобных, непристойных позах, а потому, что во всех находившихся в этой комнате осталось слишком мало человеческого. Во всех! Включая меня! Такое даже мельком нельзя увидеть безнаказанно! А уж сами девчонки! Каким нужно быть ублюдком, чтобы почувствовать — или сохранить! — хоть что-то похожее на влечение… Непонятные измученные существа могли напомнить девушек, только если к ним хорошенько присмотреться. Чего я не мог сделать. Необычайно кстати зашевелился высокий худущий ублюдок там, где я его уложил, на полу в коридоре. Забыв про нож, про то, что одну из трех надо бы развязать, я шагнул к нему. После такого зрелища во мне осталось маловато доброты, нежности и природной лени.

Я сделал еще один шаг.

— Дима! — дрожащим голосом сказали вдруг сзади.

Я медленно обернулся. Да, это непонятное измученное существо с огромным сиреневым фингалом под почти скрывающими лицо черными лохмами, если к нему хорошенько присмотреться, могло напомнить Аленушку. Ее подруга медленно опускалась на тахту, закрывая лицо руками. Сейчас я не мог определить, похожа ли она на запомнившееся мне описание. Сама Алешка — если, конечно, это была она, продолжала стоять, как стояла, мне только показалось, что у нее задрожали колени, и, по-моему, я успел увидеть, как по ее щекам медленно покатились крупные тихие слезы.

— Они… били здорово… сразу отобрали одежду… Всю…

Будь я проклят, если она не попыталась смущенно и робко улыбнуться… и сразу же зарыдала в голос, рухнула лицом на тахту.

— Угу, — сказал я, — все будет в порядке, все будет…

И, отвернувшись, вышел в коридор.

Я позволил ему встать. Но только один раз. Когда ударом ноги длинного урода впечатало в стенку, он так и сполз по ней, дергая головой в такт движениям моих кулаков. А они работали быстро — какие там ушу, цинь-на и прочие хитрые науки мастера Лэй Цзиня, я просто месил этого парня, чем мог! В другой ситуации ему, быть может, удалось бы дать мне отпор, но сейчас он был напутан, пьян и еще не отошел от первой чухи, а во мне высвободился какой-то новый источник энергии. Я подкидывал его пинками так, чтоб опять достать кулаками до этой морды, затем, когда он вновь опадал, как не закрепленный на стене коврик, опять начинал быть ногами. Был момент, когда длинное голое тело попыталось отползти, отталкиваясь рукой от паркета, но мне удался фантастический прыжок, и я опустился обеими ногами на его локоть и предплечье.

Он не орал, а я работал так тихо, что сейчас уже нельзя сказать, сколько времени — все же думаю, не очень много — прошло, прежде чем Атас обратил внимание на возню в коридоре.

— Стой! С ума сошел! Прекрати! Дима!

Прекрати, я сказал! Прекрати!

Меня отбросило к противоположной стене. Безумие сразу как-то отпустило, вышло из меня, как газ из воздушного шарика. Сморщившись, я посмотрел на Атаса.

— Извини… все будет в порядке, теперь все будет…

— Опомнись! — Он профессионально пнул длинную белую гадость на паркете носком своего полусапожка. — Еще дел невпроворот!

— Каких? Наши… там, Алена, еще две тетки…

— А стрелок? «Астратуру» нужен автоматчик, ты слышал, что сказала эта белобрысая дрянь? Он будет здесь с минуты на минуту, нужно вызывать ментов!

— Обалдел? При чем тут менты, видел бы ты, в каком они там виде, — я кивнул на дальнюю комнату, — и так только в чем жизнь держится, милицейские их просто добьют! Вызывай «астратуровских»…

— Как? Здесь телефон расколошматили, а от твоей «Дельты» гляди, что осталось.

Атас показал на какое-то кладбище микросхем на полу. Я потянулся к карману.

— Действительно, выпала… А как ты хотел вызывать милицейских?