Алексей Грачев - Ордер на смерть

Многих в тот раз повязали заодно с авторитетом; осталось на воле всего несколько путевых пацанов. Одного из них звали Боря Угрюмый. Это был вечно что-то жующий парень просто невероятной толщины, но и силы тоже невероятной. Он нигде никогда не сидел, зато здорово дрался — вернее, просто давил врагов своей тушей, пока те не начинали молить о пощаде. Угрюмый был немного туповат, но это как раз и устраивало Пижона, решившего самостоятельно или с кем-нибудь на пару делать собственные дела… лучше иметь туповатого кента, чем умника, который будет с тобой вечно спорить!

Славик себя считал умником, что и подтвердилось вскоре целым рядом успешных операций, проведенных уже без Брыкина. Пижон с Угрюмым умудрялись вдвоем держать весь городской рынок, что приносило этой парочке неплохие деньги. Потом с ними случайно познакомился Петрович, предложил им легкую работу за хорошую сумму — большую, чем они сами ему поначалу назвали. Петрович вывел их на Артура Князева, и понеслось…

Работа была на самом деле плевой: разговорить указанного им старичка, или психа, или алкаша; потом напоить его или снотворным, или отравленной водкой — в зависимости от указаний Князева. И уж точно это была более легкая работа, чем контроль рынка! Хотя на рынке у них тоже остался свой человек. Угрюмый, при всей его лени и тупости, сообразил: их задействовали, видимо, потому, что их услуги дешевле, чем услуги московской братвы. Но Пижону было на это насрать. Он так и сказал толстяку: не нравится, мол, вали, я и без тебя обойдусь! Еще делиться с тобой каждый раз приходится… Тот заткнулся.

Вообще-то надо сказать, что это была их первая и до сих пор единственная ссора. Угрюмый хотел, чтобы им платили еще больше, но Пижон отказывался даже намекать об этом Артуру. Он просто не желал ничего менять. К тому же справедливо полагал, что за большие деньги с них соответственно больше и спрашивать будут… так их руками было умерщвлено около десяти человек: «около», потому что порой они не знали, дал дуба их клиент или нет. За этим следил уже сам Петрович.

Сегодняшний субботний день Пижон собирался провести красиво и весело — расслабиться так, как давно уже не расслаблялся… Он давно купил себе отдельную от родителей квартиру и постоянно водил туда баб, меняя их чуть ли не еженедельно. Называл это: «Поиски идеала». Обычно, быстро насытившись застенчивыми объятиями провинциальной студенточки, он с разочарованием говорил себе: «Эх, не то… опять не то! Мне бы такую телку, чтоб у меня искры посыпались из глаз в момент этого самого! Чтоб орала подо мной как резаная — и ни в чем мне не отказывала!» С легким сердцем он сплавлял вчерашнюю подружку кому-нибудь, если она была не против. Да тому же Угрюмому!

И вот наконец-то Славик нашел свой «идеал». Да, Машку нельзя было сравнить ни с одной из его бывших подруг. Эта в первую же вместе проведенную ночь устроила такой кошачий концерт, что соседи наутро спрашивали его: «Че это было, а, Славк? Животину какую мучил, что ль?» Славка отшучивался, а сам ходил счастливый — о, какие штуки умела вытворять Машка в постели! Это было именно то, что он искал: «Чтобы искры из глаз!..»

Однако своих чувств он проявлять не любил и с девушкой всегда разговаривал нарочито грубо, даже сквозь зубы. И замечал, что она от этого млеет просто. Один раз ударил ее по морде спьяну — а она ему руки стала целовать. Он аж глаза вытаращил от удивления… Вот так баба! Вот так Машка!

Ну а сегодня, только они успели «отметиться» (всего только разок, он-то рассчитывал на большее — что они всю ночь предстоящую будут кататься по кровати, как катались всю предыдущую, да и весь день субботний!), — звонит этот мудак Артур, почему-то из Серпухова, и куда-то заставляет ехать! Ну, буквально с живой бабы снимает, гад!..

Славка полностью оделся, застегнул на запястье часы и подошел причесаться к большому прямоугольному зеркалу. За Борьку он не волновался — Борька вчера нажрался в кабаке, сейчас на все сто процентов дома отсыпается… ладно, фигня, не стоит огорчаться! Один раз отметились с подругой — уже хорошо: могло ведь и этого не быть.

Машка вышла из ванной, уже при марафете, в полной боевой раскраске — такая цыпа, что Пижон даже зарычал от злости на Артура. Из-за этой скотины он должен сейчас не с Машкой развлекаться, а пилить по жаре в Москву — аж на Таганку! А не ехать нельзя — деньги все-таки…

— Ладно, вернусь, опять потрахаемся, — буркнул он Машкиному отражению. — Я тебя нынче вечером как Сидорову козу во все щели отымею — и куда можно, и куда нельзя. Чего ты лыбишься? Я слов на ветер не бросаю, ты Славку знаешь…

— Да уж поскорей бы вернулся! — поддакнула ему девушка. — Я-то кончить не успела: только о себе всегда думаешь!

— Молчи, профура! Щас зубы мигом пересчитаю.

— Ну ты меня хоть до дому-то добросишь, а, Славик? Ну?

— Сама доковыляешь. Мне некогда. Иди, а то поджопник дам…

Машка с укоризной покачала головой, но спорить не стала. Славик проводил ее до двери. На пороге вдруг неуклюже обнял — и вытолкал из квартиры. Вернулся в комнату, сел к телефону:

— Алё, жирный, ты? Бе-бе… Говно-то прожуй сначала! Ну, ты как? Головка бо-бо? Понятно, хе-хе… Короче, Борька, вставай. Щас в Москву рванем, Артур просит… Давай без базаров! Трудно, да? А не надо было так нажираться! Ты всегда должен быть в полной боевой готовности… щас приеду за тобой.

Перед уходом Пижон вспомнил про газету, где было объявлено о розыске Артура, — захватил ее с собой. Сначала заехал в «свой» магазинчик через квартал от дома, убедился, что там идет работа, чего-то разгружают, пожал руки хозяину и главбуху — он был для них «крышей», и они ежемесячно отстегивали ему деньги за то, что у них нет проблем, можно работать спокойно. Поигрывая связкой ключей в руках, Славик завел с самой красивой продавщицей шутливый разговор, в конце которого распорядился дать ему бутылочек шесть пива «Толстяк», похолоднее… В подобных просьбах Пижону не отказывали.

Потом прыгнул в свою «бээмвуху», нажал на газ — спустя несколько минут был уже дома у Бори. Тот уже подготовился ехать в Москву, но то и дело охал и кривился — перебрал вчера.

— Чего пили-то? — полюбопытствовал Славка, которого смешили страдальческие гримасы Угрюмого. — Я-то вовремя ушел из кабака, а ты, помню, все орал, что не распробовал вино…

— Ну да… — коротко согласился Боря, закрывая дверь квартиры.

Они взяли с собой по пистолету «тришка», спрятали их понадежней в салоне «БМВ» и, не теряя времени, покатили в Москву. За машиной поднимались клубы желтой пыли, пока они не выехали на шоссе. Славка увеличил скорость, а Борька продолжал рассказывать:

— А меня чего-то повело, какое-то шибко пьяное вино оказалось. Ты свалил, а я пил, пил — мне знаешь какая доза нужна? Габариты все-таки! Пока дойду до кондиции, все уже под столом валяются. И в этот раз так вышло. Зато мне потом Наташка дала, во! Че-то я даже не понял — сама полезла. Считай, я только сидел и глазами хлопал. Трахнулись в гримерке у нее украдкой, пока дискотека шла, и она тоже бухнуть захотела. Ну, за такое дело надо было вмазать, слов нет. И я к ней присоединился. Вот тут и почувствовал — перебор пошел! Короче, так нажрался, что не помню, как домой даже пришел… Ох, с винища башка трещит! Надо было водяру хлестать, «Смирновку».