Вадим Россик - Репетитор

И так далее. Обычный набор популистских фраз. Но на многих это действует. К сожалению, люди в массе своей плохо знают историю и не склонны к анализу. Честолюбивые личности, используя невежество толпы, на эмоциях въезжают в высокие кабинеты и обманывают свой народ снова и снова.

После выступления Боровского, диктор бодро зачитывает данные социологических опросов, которые показывают, что вождь Национальной либеральной партии с большим отрывом лидирует в начинающейся президентской гонке. Если бы выборы проходили сейчас, то он, возможно, набрал наибольшее количество голосов. Боровского поддерживают и в столице и в промышленных центрах и в сельскохозяйственных районах. Прохладно к нему относятся только на национальных окраинах. Еврейские организации выступили с очередным протестом против антисемитских высказываний Боровского. Но это и понятно. Эти люди чувствуют, что в случае победы Национальной либеральной партии на выборах, они станут козлами отпущения для нового режима. Кто-то же должен ответить за годы развала, обнищания и позора. Инородцы и евреи! Рецепт древний как сами евреи, но все еще действенный.

Политическое телешоу закончилось. Началась реклама. На экране замелькали женские прокладки, тампоны, зубная паста, шампуни и краска для волос. Средства гигиены сменили продукты питания – супы быстрого приготовления, называемые в народе «бич-пакетами», соевая колбаса, «натуральные» соки из химических ингредиентов. За последние годы рекламы на телевидении стало так много, что после длинных рекламных вставок часто забываешь, какую передачу ты смотришь.

Выключив телевизор, я проделываю свой обязательный утренний комплекс упражнений, принимаю душ и отправляюсь на кухню завтракать. Когда я уже пью кофе, раздается звонок в дверь. Бесшумно подойдя, я осторожно смотрю в глазок. В наше смутное время за излишнюю доверчивость можно получить шилом в глаз, а, если с той стороны окажется кто-нибудь побогаче, то и пулю. Перед дверью, однако, вполне мирно стоит высокий крупный мужчина в темном пальто и шляпе. На вид ему лет сорок пять-пятьдесят. В руках он держит кожаную папку. Мужчина мне совершенно незнаком. Хотя незнакомец выглядит солидно и, с первого взгляда, не представляет опасности, я все же не распахиваю перед ним дверь. Возможно почувствовав, что за ним наблюдают, он снова нажимает на звонок.

– Кто там? – спрашиваю я недовольным тоном.

– Открывайте, Баринов, – спокойно говорит басом мужчина. – Нам нужно поговорить.

Одной короткой фразой незнакомец расставил точки над i или, если кому-то так больше нравится, над ё. Квартиру я снимал под фамилией Васильев, и вообще был Васильевым уже несколько лет, а Бариновым я был когда-то давно, в другой жизни, когда работал в одной очень секретной организации, и выполнял очень секретные задания, о которых потом постарался забыть. Значит, мой непрошенный гость имел возможность почитать мое личное дело, которое я никогда не видел, но которое, несомненно, где-то до сих пор хранится. Теперь становится яснее вчерашний хвост за мной, но все же у меня остается еще много вопросов, ответы на которые, возможно, я получу в ходе общения с незнакомцем.

Я молча открываю дверь и вопросительно смотрю на мужчину.

– А вы не ошиблись квартирой? – спрашиваю я его на всякий случай.

– Не валяйте дурака, Баринов! На лестнице нам разговаривать будет не совсем удобно, а поговорить есть о чем.

Ну, что ж. Незнакомец прав. Посторонившись, даю ему возможность войти. Гость уверенно проходит в комнату и, не особо церемонясь, располагается в моем единственном кресле. Я, тоже оставив в стороне ненужные условности, сажусь напротив него на диван и вопросительно смотрю ему в лицо. Как бы проверяя мое терпение, он, не торопясь, достает сигареты и спокойно закуривает, не обращая на меня никакого внимания. Чего-чего, а терпения мне не занимать. Так мы и сидим некоторое время, разглядывая друг друга. Комната постепенно наполняется табачным дымом. Наконец решив, что проверка моего терпения закончена или просто докурив сигарету, незнакомец произносит:

– Вы наверно догадываетесь, что я пришел к вам по серьезному делу, а не на урок английского языка. Я ознакомился с вашим личным делом. Баринов Сергей Иванович. Нелегальная разведка. Специальность – разведчик-боевик. Впечатляющее начало – три боевых ордена, выполнение самых сложных и ответственных заданий. Потом, с развалом Советского Союза, вы уходите из организации, да еще и пытаетесь спрятаться от бывших коллег. Избегаете контактов, пытаетесь замести следы. Живете по поддельным документам. Вы, конечно, воображали Баринов, что хорошо замаскировались, и мы вас не найдем, но вы явно нас недооцениваете. Специалисты такого класса как вы на особом учете. Вас не трогали до поры, но теперь обстоятельства изменились, и нам понадобилась ваша помощь.

Незнакомец замолкает и грозно смотрит на меня. Впрочем, его грозный взгляд отнюдь не повергает меня в трепет.

– Как мне вас звать? – спрашиваю я просто так, из вежливости. Все равно он мне скажет вымышленное имя, под которым работает со мной. Но все же как-то нужно его называть, чтобы он не обижался.

– Можете звать меня Александром Александровичем, – сообщает мне гость и закуривает новую сигарету.

– Послушайте Александр Александрович, – говорю я спокойно, – мне кажется, что вы зря пришли ко мне. Я ушел из организации. Ушел раз и навсегда. Баринова больше нет. Меня не интересуют ваши проблемы. Решайте их сами.

– Вы давали присягу…

– Присягу я давал другой стране. Той страны больше нет и правильно, что ее больше нет. Стране, в которой я живу в настоящее время, я ничего не должен.

Мое упрямство начинает раздражать Александра Александровича. Его грубое квадратное лицо с агрессивно торчащим подбородком наливается кровью, густые брови хмуро нависают над маленькими холодными глазками, а толстые пальцы машинально сжимаются в здоровенные кулаки.

– Из нашей организации не уходят Баринов, – веско говорит Александр Александрович, – и вы это отлично знаете. Вы обязаны выполнить любой приказ Родины, как бы она не называлась в тот или иной период. Для вас появилась работа, поэтому перестаньте ломать комедию и, наконец, перейдем к делу.

– «Отдельная человеческая личность со своими интересами в расчет не принимается, так как она является лишь частью общего, для которого она обязана жертвовать всем», – процитировал я. – Знаете, кто это сказал?

– Не знаю, но сказано совершенно правильно, – ответил мне гость.

– Это сказал Адольф Гитлер. Я должен вам повторить Александр Александрович – вы зря сюда пришли. Вы и ваши руководители моей родиной не являются и приказывать мне не могут. Я не хочу иметь с вами никаких дел. Прощайте.