Вадим Россик - Репетитор

Я не стал дожидаться, когда ближайший ко мне урод закончит орошать стену. Воспользовавшись тем, что он стоит ко мне спиной, я резким ударом ноги сзади в промежность, перекрыл ему кран. В результате второго удара в затылок, лоб подонка встретился со стеной. Не обращая больше внимания на неподвижное тело, валяющееся в отвратительно пахнущей луже, я шагнул к остальным, вынимая из кармана ключ от квартиры. Один из дебилов бросился на меня; второй схватил девчонку и потащил ее к дальнему выходу из двора. Крутнувшись вокруг своей оси, я пропустил мимо себя противника и успел чиркнуть сверху вниз ключом по его голове. Дебил заорал и, схватившись обеими руками за затылок, выбежал на улицу, оставляя на асфальте кровавую дорожку. На массивной бородке ключа повис изрядный кусок кожи с волосами.

Последний негодяй, оттолкнув от себя девушку, схватил с земли обломок кирпича и запустил им в меня. Кирпич пролетел мимо и, отскочив от стены, попал в одно из окон первого этажа. Раздался оглушительный звон стекла. Вслед за этим, ночную тишину взорвал истошный женский крик:

– Хулиганье! Сейчас милицию вызову!

Дебил повернулся и побежал к выходу, больше не обращая внимания на меня и девушку. Я тоже решил, что миссия по спасению дамы закончена и покинул место схватки, стараясь не терять достоинства, но со всей возможной скоростью.

Миновав несколько домов, я с удивлением услышал за спиной дробный стук каблучков. Меня настигала спасенная. Почему-то решив, что девушка хочет поблагодарить за помощь, я остановился. В этот поздний час на улице кроме нас никого не было. Девушка подошла, еле переводя дыхание и держась за бок. Я ждал. Она отдышалась и гневно выпалила:

– Ты что, больной на всю голову?!

Я несколько опешил от такого выражения благодарности, а девчонка тем временем продолжала орать:

– Тебя кто просил вмешиваться?! Тоже рыцарь выискался! Сама бы справилась! Из-за тебя у меня там сумка осталась, а в ней документы и деньги!

Девушка в отчаянии всплеснула руками.

– Ну что теперь делать? Ирка обещала на ночлег меня пристроить, а теперь я куда? – она вдруг заплакала.

Я молча стоял и смотрел, как она горько плачет, по детски размазывая слезы грязными кулачками. Потом повернулся и пошел своей дорогой. Однако не тут-то было. Девчонка топнула ногой и сквозь слезы крикнула вслед:

– Куда пошел?! Наделал дел и уходит! А я как же?

И я совершил последнюю ошибку, остановившись и спросив:

– Тебе что, правда, некуда пойти?

Девушка разозлилась еще сильнее.

– Ты что, тупой?! Я тебе уже час повторяю, что из-за тебя мне теперь негде жить! И документов нет, и денег…

– Много денег-то было?

– Много не много, но были, а теперь нет, – всхлипнула девушка.

– Тебя как зовут-то? – спросил я ее.

– Сашка, – нехотя ответила девушка, – но лучше называй меня Казанóва.

Я удивился:

– Так Казанова же был мужчиной?

Сашка пожала плечами.

– Ну и что. Мне нравится.

– Ладно, Казанова так Казанова, – вздохнул я. – А я Сергей. Если не боишься – пошли ко мне. Переночуешь, а потом что-нибудь придумаем.

Сашка оглядела меня недоверчиво сузившимися глазами.

– А может, ты мне просто денег одолжишь?

– Денег у меня категорически нет, – ответил я и пошел, больше не обращая на нее внимания.

– Мужчина без денег – подруга, – ехидно сказала девчонка, пристраиваясь рядом. – Ладно, пошли к тебе, Сергей.

По дороге Сашка рассказала мне свою нехитрую историю. Она была детдомовкой. Ее непутевая мамаша согрешила с немецким туристом. Плодом этой короткой любви и стала Сашка Булкина. До семи лет девочка жила с мамой. Потом мамашу за систематическое пьянство лишили родительских прав и Сашка оказалась в детском доме. Мать за несколько лет только однажды навестила дочь. Когда пришла пора вступать во взрослую жизнь, оказалось, что жилья у девушки нет. В родительской квартире давно жили приезжие кавказцы. О матери никто ничего не знал. Сашка попыталась получить какое-нибудь жилье от администрации, но после нескольких обращений, к ней на улице подошли крепкие парни и посоветовали власти по пустякам не беспокоить. Сашка намек поняла и больше к администрации и близко не подходила.

Вскоре девушка устроилась на асфальтовый завод, «на лопату», как она выразилась. На заводе Сашка познакомилась с пожилым водителем камаза, который предложил ей жить вместе. Хотя водитель годился девушке в отцы, Сашка согласилась. Потянулась бесконечная череда однообразных будней. По двенадцать часов в день девушка, вместе с другими женщинами, вручную раскидывала горячий асфальт, а ночью вечно голодный и полупьяный шофер терзал ее тело.

Другая бы сдохла от такой жизни, но хрупкая Сашка оказалась двужильной. Неизвестно, сколько бы она выдержала, если бы сожитель не стал предлагать зарегистрировать брак.

«Хватит, – решила Сашка, – пора что-то менять». Замуж за постылого водителя она не собиралась. Не сказав никому ни слова, девушка уволилась с завода и приехала в Москву. Подружка дала ей один адресок. По этому адресу Сашка познакомилась с какой-то Иркой, которая разрешила у нее переночевать. Пока девушки разговаривали, зашли Иркины знакомые парни и пригласили их в пивбар. Видимо парни что-то подсыпали Сашке в пиво, так как, по ее словам, она быстро опьянела, перестала себя контролировать, и очнулась уже только на воздухе. Ирка куда-то скрылась, а подонки потребовали рассчитаться с ними натурой за выпитое пиво.

– В общем, дороговастенький вышел пивасик, – подытожила Сашка, когда мы поднимались ко мне на пятый этаж.

На пятом этаже находилась огромная четырехкомнатная квартира, которая принадлежала моему старому другу Жене Маргулису. Сам Маргулис постоянно жил в Питере, а квартиру в Москве, оставшуюся ему от родителей, сдавал. Он вечно выручал меня из разных передряг и, если квартира была свободна, пускал здесь пожить, когда я появлялся в столице.

– Есть будешь? – спросил я девушку, устало присевшую на кухне.

– Буду! – встрепенулась Сашка.

– Тогда иди умываться, – велел я, – а я что-нибудь попробую сообразить на скорую руку. Ванная комната по коридору налево.

Девчонка упорхнула, а я занялся приготовлением ужина. Прислушиваясь к шуму воды, доносящемуся из ванной, я почистил и пожарил картошку, заварил чай, нарезал хлеб. Теперь смерть от голода нам не грозила.

Когда все было готово, я позвал нежданную гостью к столу:

– Эй, черепаха Тортила, хватит плескаться! Иди ужинать.

– Я не черепаха! – строптиво ответила девчонка, появившись на кухне. – Ты сам крокодил!

Я отметил перемену, произошедшую с Сашкой после купания. До этого момента я видел лишь замурзанную пигалицу. Теперь же передо мной стояла красивая сероглазая девушка. Сашка даже ростом стала, как будто, выше. На ней был надет мой мохнатый банный халат. Распущенные, мокрые волосы, цвета спелой пшеницы, тяжелой волной спадали на плечи.