Андрей Поповский - Третий раунд

Потом он повернулся к Давиду и поманил его рукой.

— Брателла, и ты тоже давай за мной на выход.

Оказавшись на продоле, Егор и Эдик по уже выработавшейся привычке заложили руки за спину.

— Гы-гы-гы, — загоготал Давид, пихая локтем Гамлета в бок, — посмотри-ка, как их тут выдрессировали, прямо как собак в цирке — и говорить ничего не надо, сами грабли как надо за спиной сложили.

— Тише ты, — тут же цикнул на него Гамлет, уловив недовольный взгляд контролера, запиравшего дверь. — Зачем хорошего человека подводить. Все, все, Аслан, мы уже молчим.

Последнюю фразу, обращенную к вертухаю, Гамлет произнес почти шепотом.

Четверка арестантов, сопровождаемая контролером, время от времени отпиравшим замки на решетках, разделяющих коридор, прошла по продолу и спустилась по зарешеченной лестнице на первый этаж. Гамлет, казалось, сам знал дорогу и шёл впереди, развязно засунув руки в карманы. Из некоторых камер, мимо которых они проходили, доносились приглушенные разговоры и тихая музыка. Ночная жизнь в тюрьме сильно отличается от дневной. Ночью в СИЗО нет тюремного начальства, и арестанты, с молчаливого согласия прикормленных пупкарей, могут себе позволить некоторые вольности вроде выпивки, азартных игр и иногда гостевых походов из камеры в камеру. Пару раз идущую вереницей четверку окликали, но все четверо молча проходили мимо, не отвечая на вопросы из-за закрытых дверей. Наконец, Гамлет остановился возле выкрашенной ядовито-зеленой краской двери с номером 24. Остальные арестанты встали рядом, и контролер, все так же молча, отпер замок и открыл дверь до упора.

Егор, пропустив своих спутников вперед, зашел в камеру последним. Вошедшие оказались в чистом полутемном помещении с четырьмя расположенными у стен одинарными шконками, которые были застелены настоящим бельем, накрытым сверху весьма приличными накидками. На маленькой полированной тумбочке тихо шелестел небольшой японский цветной телевизор, а рядом жужжал старенький, видавший виды белый холодильник ЗИЛ. За длинным пустым столом около большого зарешеченного окна, выходившего во внутренний двор тюрьмы, сидели двое мужчин возрастом явно за тридцать, они спокойно, с видом людей, для которых не впервой решать чужую судьбу, рассматривали вошедших. На застеленных шконках с бесстрастными лицами сидели еще трое арестантов с синими от многочисленных наколок руками. В одном из сидящих за столом людей Егор с облегчением узнал Антона, который, встретившись с ним взглядом, едва заметно кивнул ему. Второй — сухощавый, черноволосый и черноусый мужчина, с застывшими и колючими, словно черные иглы, глазами — по всей видимости, и был смотрящим по тюрьме законником Гассаном. Остальных — тех кто сидел на шконках — Егор никогда не видел.

— Здорово, Гассан, — Гамлет, пройдя с рукопожатиями между нарами, подтвердил догадку Егора, почтительно поздоровавшись с черноусым, а потом протянул руку Антону.

Гассан, ответив на рукопожатие Гамлета, молча кивнул ему на место за столом и тяжелым взглядом уставился на остальных вошедших, так и оставшихся стоять у двери.

— Ну, в чем дело? Что за гнилые разборки у вас в хате? — наконец спросил он, закончив длинную эффектную паузу. — Говори ты, — узловатый палец Гассана с коротко остриженным желтоватым ногтем уставился на явно оробевшего перед авторитетом Давида.

Давид, немного запинаясь, все же более или менее связно представил свою версию произошедшего. Он упирал на то, что Эдик сам сел с ними играть, а потом не ответил за проигрыш и, когда его хотели немного поучить, в дело вмешался Егор, первым устроивший махач в хате и ударивший честных арестантов ногами по голове.

— Что скажешь? — Гассан, не проронивший во время рассказа Давида ни слова, уставился своими черными как бездонный омут глазами на Егора.

— Я ничего не начинал, я просто не дал ему, — Егор кивнул на Давида, — по беспределу опустить пацана, а там дальше понеслась драка и я уже, защищаясь, бил ногами на автомате.

— По беспределу, говоришь? — прищурился Гассан.

— Да, — твердо ответил ему Егор, — нет такого закона, чтобы нормальных пацанов вот так из-за игры могли опускать.

— А ты что, хорошо знаешь наши законы? — насмешливо вскинулся смотрящий.

— Нет, но я немного общался со знающими людьми, и они мне кое-что растолковали.

— Это кто же у вас в хате такой умный? — искренне удивился Гассан — вроде уважаемых в нашей среде бродяг у вас там до сих пор не замечено.

— Это не у нас в хате, — пожал плечами Егор, продолжая смотреть Гассану прямо в глаза. — Я еще в Москве пересекался с Серегой Мастером, ближним вора в законе Огонька, а здесь общался с Антоном, вот они мне кое-что и растолковали.

— Смотри-ка, какой у нас интересный круг общения, — насмешливо протянул Гассан, и тут же вопросительно посмотрел на Антона. — Он и вправду, что ли твой, знакомец?

— Ну да, — улыбнувшись, кивнул тот в ответ, — мы с ним хорошо так пообщались в карантине. Нормальный такой пацан, горячий по молодости, конечно, но зато без гнили в душе. Мне лично он нравится.

Гассан задумался. С Гамлетом он в свое время пересекался по делам еще на воле и составил о нем весьма благоприятное впечатление. Давид — родственник Гамлета, к тому же он своя черная блатная кость, оттянул малолетку, теперь вот по серьезному делу уже попал на взросляк, со временем из него выйдет настоящий бродяга. В случившейся разборке этот светловолосый крепыш Каратила, вмешавшийся не в свой базар, первым ударил Давида. Была там попытка опустить проигравшего, или, как говорит Давид, пацана просто пугали, кто его знает. По идее, в этой ситуации надо бы поддержать своих и получить с Каратилы. С другой стороны, этого непонятного типа явно поддерживает Антон, который пользуется большим авторитетом и на воле и здесь в дому. Антон видит в этом заступнике своего поля ягоду, оба они спортсмены, оба дерзкие и опасные, и оба способны на решительные поступки. Очень может быть, что он имеет на Каратилу какие-то свои виды, недаром он тщательно подбирает к себе в бригаду подобных типов. И хотя Антон признает его, Гассана, старшинство, в этой ситуации, реши он вопрос не в пользу Каратилы, Антон, скорее всего, выступит против. В совете, кроме них с Антоном, участвуют еще трое. Буля и Казик — настоящие бродяги, у них за спиной не одна ходка и они, в любом случае, будут на его, Гассана, стороне, а вот с Кирпичом все не так просто. Он и на воле активно терся с Антоном и его бригадой, и здесь в дому они активно общаются, да и к тому же Кирпич по своей сути ближе к бандитам, а не к ворам. Да, наверное, Кирпич будет на стороне Антона. Три против двух — это нормально, и можно решить в вопрос пользу Давида. Хотя… зачем торопиться? Жизнь, она штука длинная… С Антоном можно делать хорошие дела, он ведь плотно сидит на теме цветных и редкоземельных металлов, которые уходят с заднего двора завода «Электроцинк», и его голос может понадобиться в более серьезной ситуации, чем эта мелочевка, зачем же настраивать его против себя из-за такой мелочи, как пара ушибленных голов южан? С Давида и Гамлета не убудет. Они еще молодые, может, этот случай наукой им будет, что нужно уметь шевелить мозгами и не все вопросы пытаться решать напролом.