Андрей Поповский - Третий раунд

— А значит, ты пацан правильный, с совестью, раз не подписался за неправое дело. Поэтому мы в блаткомитете и решили тебя подтянуть к себе. Покажешь себя с хорошей стороны — и будешь здесь не последним человеком, а там, глядишь, и по жизни у тебя все будет нормально, потому как здесь собрались люди известные в тюремном мире и наши рекомендации весьма дорого стоят. Здесь все решают дела, сделаешь дело для общего блага — и будет у тебя свой заработанный авторитет. А с авторитетом, братуха, оно по жизни намного лучше, чем без него.

Егор задумался. Слова Кири о беспределе на зоне его не ввели в заблуждение. Подручные Ляха и правда выполняли обязанности надсмотрщиков и приглядывали за порядком в зоне, не забывая при этом свой интерес, но, за редкими исключениями, явного беспредела по отношению к другим осужденным они не допускали. Для «идейных» блатных здесь и вправду было тяжеловато, настощий бродяга не должен вкалывать на Хозяина — ему это западло. Раньше, до воцарения Ляха на зоне, блатные под разными предлогами категорически отказывались выходить в «промку» работать, но после того, как Мазая и нескольких самых одиозных отрицал раскидали по другим зонам, а верхушку блаткомитета закатали в ШИЗО, объединенные Ляхом спортсмены сумели навязать оставшимся блатным свои порядки. Пока только Зяма, тот же Киря и еще несколько блатных держали марку и не выходили на промку, предпочитая время от времени отсиживаться в ШИЗО. Для основной же массы осужденных ничего особо не изменилось. У мужиков вольностей, конечно, было поменьше, чем на черных «зонах», но жить было вполне можно. Другое дело, что из-за общей хреновой экономической ситуации в стране и на воле-то особо жрать было нечего, а уж о том, как приходилось крутиться тюремной администрации, чтобы хоть как-то обеспечить более-менее сносной едой поднадзорный контингент, можно было только догадываться.

На зоне работало несколько различных производств, от пошива рукавиц до мебельного цеха, продукция которых находила на воле хоть какой-то сбыт, но львиную долю денежных поступлений давало именно мебельное производство. Нормативы расхода различных комплектующих, фурнитуры и особенно древесины, рассчитанные еще в благословенные советские времена, позволяли грамотному хозяйственнику, наряду с выполнением официального плана, до трети продукции гнать леваком. «Усушка», «утруска» и «некомплект» — эти волшебные слова позволяли скрыть от чужого глаза довольно масштабные хищения. Естественно, что часть образовавшихся неподотчетных денег уходила администрации, закрывавшей глаза на некоторые несообразности в учете готовой продукции, а часть шла на улучшение бытовых условий основной массы осужденных, что было одним из условий, поставленных смотрящему лично Хозяином. Именно с этих денег воровской общак ежемесячно пополнялся на весьма приличную сумму. С переходом власти в руки Ляха, блатные потеряли очень важный источник финансирования. Лях сам назначил себя новым смотрящим, расставил везде своих людей и организовал свой бандитский общак. Недаром говорят, что самый болезненный удар — это удар по карману. Выдернув из-под блатных рычаги управления зоной, Лях нажил себе смертельных врагов и их ответный удар был только делом времени.

Егор, конечно, ничего этого не знал, но, обладая довольно живым умом и практической смекалкой, сильно подозревал, что причиной взаимной ненависти между «красными» и блатными является борьба за главенствующее положение на зоне, или, проще говоря, банальная дележка власти и денег. В этом древнем, как сам мир, споре он не хотел становиться ни на чью сторону, и именно потому недавно отказал Бесу, который обратился к нему со сходным предложением. А сейчас Киря требовательно смотрел ему в глаза и тоже требовал определиться.

— Знаешь, Киря, — после небольшой заминки ответил Егор, посмотрев собеседнику прямо в глаза, — я, чтобы не юлить и не тянуть зря время, прямо сейчас тебе сразу всё и скажу. Здесь, на зоне, я случайный пассажир и в дальнейшем на криминальной стезе я себя совсем не вижу. Ну не хочу я лезть в ваши внутренние разборки. Кто тут прав, кто виноват — разбирайтесь сами. Мое дело сторона. Я тихонько свой срок оттарабаню и постараюсь больше в эти места ни ногой. Потому и Бесу я тогда сказал «нет», и тебе сейчас говорю — нет.

Киря глухо закашлялся, а потом смачно сплюнул в сторону густой вязкой слюной, проводив свой плевок взглядом. Потом он хрустнул пальцами рук и, насмешливо взглянув на Егора, ехидно хмыкнул.

— Типа значит — один на льдине?

— Типа того.

— Имеешь право, но смотри не ошибись. Один — он и есть один, ему никто плечо в трудную минуту не подставит и ничего умного не подскажет.

— Ничего страшного, справлюсь сам.

— Ну как знаешь, сам так сам. Бывай, братуха.

Киря хлопнул Егора по плечу, поднялся и, сунув руки в карманы, вразвалочку удалился. Егор молча глядел ему вслед и с тоской думал, какого же черта все к нему привязались.

Удар, удар, уклон, нырок и сразу на возврате ответный боковой в челюсть.

— Нужно быстрее выходить после нырка, ты слишком медленно контратакуешь, я бы легко ушел, — Бес опустил лапы и недовольно покачал головой. — Расслабь плечи, и выхлестывай руками, а не толкай их, это тебе не каратэ, тут нужен хлесткий взрывной удар.

Егор опустил руки и, переминаясь на ногах, виновато пожал плечами:

— Меня раньше по-другому учили.

— Не то, все это не то. По технике ударов руками никакое каратэ с боксом не сравнится. Бокс — это прежде всего скорость, причем не одиночных ударов, как в твоем каратэ, а серийных. У тебя никогда не получиться быстрая серия, если ты будешь закрепощать плечи, ты просто расслабься — и руки полетят сами собой. Как камни на верёвках, понимаешь?

— А у меня раньше вроде бы получалось работать с боксерами.

— Ну, если ты их, как и меня, утаскивал в партер, то очень может быть, — отмахнулся Бес.

— Нет, у меня даже только на руках иногда неплохо получалось, — хитро подмигнул ему в ответ Егор.

— Значит, хреновые тебе боксеры попадались, — безапелляционно заявил ему Бес. — Давай-ка мы с тобой сейчас, для эксперимента, пару раундов чистого бокса поработаем, без ударов ногами и без борьбы.

— Ну давай.

Парни натянули перчатки и, дружески поприветствовав друг друга, сошлись в центре утоптанной площадки. Сегодня Бес работал очень легко и расслабленно, он мягко передвигался на носочках, постоянно выхлестывая одиночные удары и двойки по своему противнику, пытавшемуся вытеснить его с площадки. Егор явно двигался тяжелее своего соперника. Преследуя Беса, он шагал на полной ступне, плотно держась за землю ногами, и постоянно выцеливал момент для результативной серии. Бес не давал себя загнать и легко смещался по кругу, время от времени встречая Егора довольно увесистым джебом в голову. В какой-то момент Егор, прибавив шаг, рванул вперед и выкинул быструю троечку — два джеба левой и мощный прямой справа. Эта серия, среди понимающих, носит меткое название «удар почтальона», а и вправду — тук, тук в дверь левой ручкой. Дверь открылась — прямой правой бац! Свет потух. У Беса свет не потух, он умело ушел от джебов, а на правом прямом встретил Егора кроссом через руку. Голову Егора сильно болтануло, но он все же устоял на ногах, мгновенно вскинув руки в глухой защите, по которой сразу, как летний ливень по железной крыше, пробарабанили перчатки Беса. Егор, отходя от пропущенного удара, стал качать маятник, норовя поймать кулак противника на локоть, но Бес, уже наученный опытом прошлых встреч, не стал сразу бить в голову, только пригрозил, и дождавшись, пока Егор вскинет повыше правый локоть, пробил мощный апперкот ему в печень, завершив серию жестким боковым правой в голову. Егор, пропустив удар в печень, успел нырнуть под правый боковой уже в полуобморочном состоянии и, сделав шаг вперед, повис на своем противнике, сковав его в клинче.