Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна

Генрих по своим каналам получил точную информацию о дате и времени отправки отца и тотчас сообщил мне. Я, не теряя зря времени, нашла Игоря и через него вышла на ребят, которые должны были подключиться к делу. Проехались вместе с ними, в том числе и с Юрой, к тому месту, где все должно произойти. Еще и еще раз проиграли все варианты. Все надо было рассчитать по минутам, сделать быстро, четко и, главное, без потерь и травм. Малейшая заминка, растерянность — и все усилия окажутся напрасными.

Итак, в назначенное время мы уже были в условленном месте и с нетерпением ждали появления спецмашины. За рулем нашей «Волги», которую где-то раздобыли Игоревы друзья, сидел Ибрагим. Рядом с ним — Михаил. На заднем сиденье устроилась я. Машину припарковали на тропинке, метрах в пятидесяти от дороги, по которой должны были ехать заключенные. С противоположной стороны тропинка упиралась в шоссе, идущее параллельно этой трассе. Я представила, что сейчас делает Юра. В его «уазике», как обычно, четверо заключенных и двое сопровождающих милиционеров, которые сидят с ними в кузове. Третий охранник — в кабине рядом с шофером. Юра хотя и за рулем, но за старшего. Он сержант, к тому же занимается в школе у Генриха и считается наиболее надежным в смысле спецподготовки. Где-то на дороге — место мы заранее обозначили — Юра остановится, проверит колесо, которое якобы его беспокоит, и шилом сделает прокол. При подъезде к нам колесо должно спустить. Все рассчитано.

Наконец машина показалась. Так и есть, идет с легким креном. Молодец Юра! Останавливается, как и договаривались, в полусотне метров от нас. Михаил и Ибрагим давно уже вышли из «Волги» и затаились в кустах. Знаю, что сейчас отец схватился за живот и просит выпустить его по срочному делу. Такие случаи предусмотрены инструкцией. Юра разрешает и поручает сидящему в кабине милиционеру сопровождать заключенного. Сам же приступает к замене колеса, приказав всем остальным оставаться на своих местах и не высовываться.

Мой папуля просто артист: согнулся, держится за живот и быстро-быстро шагает в нашу сторону. Топает по тропинке как можно дальше от «уазика», поглядывая по сторонам, будто ища укромное местечко. Милиционер следует за ним в пяти-шести метрах.

— Ладно, хватит, никого нет, — добродушничает охранник и останавливается, закуривая сигарету.

Отец свернул за кустик, и в ту же секунду к охраннику метнулись двое в масках. Еще мгновение — и он на земле с плотно прижатым ко рту и носу платком, пропитанным эфиром. Оттащили его в сторону на травку, и уже втроем бросились к машине. Я открыла дверцу, отец мигом плюхнулся на сиденье. Почти одновременно на своих местах оказались Ибрагим — за рулем и Михаил — рядом с ним. «Волга» сразу же набрала скорость. Через считанные минуты мы уже мчались по шоссе по направлению к аэропорту.

Генрих достал отцу паспорт с визой и проездные документы на имя Альбинова Семена Ефремовича, а также приглашение от имени американского института на конференцию. Я вручила их ему в машине. Тут же отец облачился в свой почти новый серый костюм с галстуком, которые я прихватила из дома, и вот свежий, как огурчик, он появился в Шереметьево. Отец был взволнован, но настроение у него прекрасное, особенно когда узнал от меня, что документы я нашла, они доставлены по адресу и с ними уже работают. Попрощались в машине, чтобы не было провожатых. По закону подлости может встретиться кто-то из знакомых. А так, одному, легче проскользнуть незаметно.

Я была уверена, что Юра потянет время, прежде чем сообщить по рации о случившемся.

Но даже если предположить, что в тюрьме переполошились и поставили на ноги милицейские посты, вряд ли кому придет в голову сразу кинуться в международный аэропорт, причем именно на рейс Москва — Сан-Франциско. Михаил уже уселся в такси, а Ибрагим развернулся на «Волге» и уехал в город.

Я же осталась ждать в сторонке, издалека наблюдая, как отец проходит все стадии оформления. Когда он миновал пограничный пост, я с облегчением вздохнула. Вот теперь, пожалуй, все, отец в безопасности. Гора с плеч. Для него наступает новая жизнь, новые заботы, проблемы, надеюсь, не такие горькие, как здесь. Сложно, конечно, будет ему там одному, во всяком случае первое время. Когда мы ехали в аэропорт, я сказала отцу, что встречать его будет мама. Он вздрогнул и отрицательно покачал головой. Пришлось настойчиво повторить, что так надо, другого выхода нет. И еще сказала, что несколько дней он поживет у них, а потом ему найдут приличное жилье. Виктор Макарович звонил к себе домой и обо всем договорился.

Я объяснила отцу, как найти Чарльза Венса, который его ждет, чтобы обсудить важные для них обоих проблемы. Этот важный господин, хозяин фирмы, где работает и Виктор Макарович, в дни моего гостевания у мамы нашел время, чтобы пригласить меня к себе. Встретил очень тепло. Мы пили кофе с замечательными пирожными и мило беседовали на самые разные темы. Но самое удивительное, он не скрывал заинтересованности в визите отца, с которым, оказывается, был знаком, даже в переезде его в США, где знания и опыт Андрея Петровича, как он сказал, обязательно найдут достойное применение. Он просил передать отцу привет, а также пожелания быть более придирчивым к качеству медицинского оборудования и медикаментов, поступающих из США, оценивать их соответственно, ибо это вопрос престижа его фирмы. Я все это передала отцу, когда возвратилась из Штатов, хотя не совсем поняла, какое отношение имеет отец к импорту медицинских товаров. Спросила его об этом, но отец ничего вразумительного не сказал, отделавшись какими-то общими словами. Я больше не стала к нему приставать и вскоре забыла об этом. А вот сейчас, когда проводила отца, почему-то вспомнила. Может, у них какие-то совместные дела, о которых я ничего не знаю? Это неплохо. Больше всего, пожалуй, отцу нужна будет там работа, которая захватит его с головой, увлечет, сделает интересной и содержательной его жизнь. Он натерпелся здесь достаточно лиха. Может, там ему повезет? Время покажет. Во всяком случае, это был единственный выход.

Дома меня ждал Генрих. Такого еще не было, чтобы он воспользовался ключами, которые я ему дала. Мы обнялись, словно давно не виделись.

— Все пока спокойно, — сказал он. — Знакомые ребята доложили, что Любезнов приехал, побывал у начальства и вышел оттуда совершенно спокойный, даже с радостью на лице. Потом они узнали, что его похвалили за оперативность при ЧП. На твоего отца объявлен розыск по стране.

— Скажи, Генрих, ты ведь не верил в успех? — спросила я и замолкла в ожидании ответа. Я ведь знала, как он отнесся к задуманной мною операции по освобождению отца.

— Если честно, не верил. Но после суда понял, что в стороне не буду. Правда, помощь моя, кажется, и не понадобилась.