Макс Коллинз - На линии огня. Слепой с пистолетом

Собственно Гробовщика с Могильщиком не особо волновала проституция, не имеющие лицензии клубы, торговцы спиртным, мелкое жульничество, воровство. Им было плевать на педерастов: если они никому не причиняли вреда, то могли педерастировать сколько душе угодно. Гробовщик с Могильщиком не считали себя арбитрами в сексуальных вопросах. Кому что нравится. Лишь бы не возникало проблем.

Если белые остолопы посещали Гарлем в поисках удовольствий, они должны были программироваться на такие неприятности, как шанс схватить триппер или риск остаться без кошелька. Гробовщик и Могильщик относились к этому спокойно. Их долг был оберегать жителей и гостей Гарлема от насилия.

Они ехали по темной улице с выключенными огнями, чтобы застать врасплох бандитов, грабителей, насильников, убийц.

Они знали, что если попробуют не допускать белых в Гарлем с наступлением темноты, то первыми на них набросятся проститутки, сводники, содержательницы публичных домов, хозяева ночных баров, большинство из которых платили дань их коллегам из полиции.

Гарлем был удивительно тих и мирен для такой душной ночи. Никаких погромов, никаких убийств. Лишь украдено несколько машин, что опять же не интересовало Гробовщика с Могильщиком, и парочка домашних скандалов с поножовщиной. Никаких причин волноваться.

— Тихая ночка, — удовлетворенно пробурчал Гробовщик, сидевший справа от водителя.

— Постучи по дереву, — откликнулся водитель, он же Могильщик, лениво держась за руль одной рукой.

— В этой жестянке нет дерева.

— А как же бейсбольная бита, которой тот тип лупил свою супругу?

— Черт, да их же теперь делают из пластика. Жаль, мы не оторвали ему башку.

— Ладно, таких вокруг хоть пруд пруди. Следующего я арестую.

— Как тебе вон тот?

Могильщик глянул перед собой и увидел, как впереди бежит человек во всем черном и в красной феске. Человек не мог заметить их приближения, но все равно бежал, словно скрываясь от погони. Пара серых брюк была переброшена через одну его руку, отчего штанины на ходу болтались в воздухе, словно они тоже бежали, причем чуть-чуть быстрее, чем тот, кто их нес.

— Ты посмотри, как несется этот парень. Словно бежит по раскаленной крыше.

— Может, задать ему пару вопросов? — осведомился Гробовщик.

— Зачем? Чтобы услышать наглую ложь? Тот белый, которому принадлежали брюки, зря их снимал.

Эд Гробовщик хмыкнул и сказал:

— Но ты же сам сказал: следующего задержим.

— А ты сказал, что ночка тихая. Пусть она и останется тихой. Подумаешь, невидаль: черный братец украл штаны у белого, который трахает где-то черную шлюху.

Они расслабились. Они были спокойны. Они не собирались гоняться за брюками белого болвана, который позволил, чтобы их у него украли. Они знали немало историй, когда белый фраер снимал брюки, вешал их на стул, оставив в кармане бумажник и входил в комнату к девке.

— Если ты отправился трахаться, самое главное — решить, где держать деньги, — изрек Гробовщик.

— Все очень просто, — сказал Могильщик. — Излишки оставляй дома.

— Чтобы на них наложила лапу старуха? Это то же самое.

Пока они балагурили, человек в красной феске скрылся из вида. Внезапно Эд буркнул.

— Тишина вся кончилась.

В тусклом свете фонаря из темноты материализовался белый с непокрытой головой. Он пытался бежать туда же, куда и негр в красной феске. Но ноги у него заплетались, словно он крепко выпил. Они отчетливо видели его ноги, потому что он был без штанов. Впрочем, и трусов на нем тоже не было, и все желающие могли полюбоваться его ягодицами, видневшимися из-под подола белой рубашки.

Могильщик включил фары и нажал на акселератор. Машина подъехала к белому без штанов и со скрежетом остановилась. Два дюжих детектива одновременно выскочили с двух сторон, словно бродяги с движущегося товарного поезда. В тишине послышался гулкий топот их больших ботинок, и они сровнялись с шатающимся незнакомцем. Подошедший спереди Могильщик вытащил фонарик. Движение получилось стремительным и грозным. Свет упал на лицо белого. Могильщик резко выпрямился. Подбежавший сзади Гробовщик схватил человека за руки.

— Держи его, — говорил Гробовщик, выуживая свой полицейский значок и направляя на него фонарик. — Мы из полиции. Не надо бояться. Все в порядке.

Он говорил и чувствовал, что говорит чушь. Вся грудь белого была в крови. Кровь хлестала на рубашку из раны на шее. У него была повреждена яремная вена.

Белый дернулся в конвульсиях и стал оседать на землю. Гробовщик держал его под руки. Он не видел, что тот истекает кровью и потому спросил:

— Что там с ним?

— Перерезано горло.

Рот белого был стиснут так, словно удерживал за зубами жизнь. Через короткие промежутки из разреза выбивалась новая струя крови. Кровь также капала из носа. Глаза начали стекленеть.

— Положи его на спину, — сказал Могильщик.

Гробовщик осторожно опустил человека на грязную мостовую. Детективы понимали, что жить тому осталось недолго. В свете фар бедняга представлял собой жуткое зрелище. Спасти его не представлялось возможным. Тут можно было не торопиться. Но возникла другая неотложная проблема. Она дала о себе знать в глухом резком вопросе Могильщика, склонившегося над умирающим.

— Быстро! Быстро! Кто это сделал?

Но в остекленевших глазах зарезанного была уже пустота. Он лишь еще сильнее стиснул зубы.

Могильщик наклонился ближе, боясь не расслышать то, что эти плотно сжатые губы могут прошептать. В лицо ему брызнуло очередной порцией крови. Сладкий тошнотворный запах вызвал спазм в горле. Но он продолжал смотреть на человека так, словно от пристальности взгляда зависела жизнь несчастного.

— Ну, быстро? Кто это? — взывал он. — Имя! — Как его зовут!

В глазах умирающего возник последний проблеск жизни. На какое-то мгновение зрачки слегка сузились. Человек сделал отчаянную попытку заговорить. Это было видно по тому, как дрожали мускулы лица и шеи.

— Ну, кто это? Имя! — побуждал его Могильщик. — Его черное лицо было испачкано кровью и искажено.

Стиснутые губы белого вдруг задрожали и приоткрылись, словно дверь, который почти никогда не пользуются. Изо рта вырвался клокочущий звук, который тотчас же утонул в хлынувшем потоке крови.

— Иисус? — повторил расслышанное слово Могильщик выпрямляясь — Иисус твою мать! Иисус, а что дальше?

Гробовщик был тоже мрачнее тучи.

— Черт возьми, — взорвался он. — Ну Иисус, а что ты еще хотел услышать? Иисус Христос Алилуйя? Сукин сын доигрался. Вот они, черные шлюхи…

— Почему ты думаешь, это сделала черная шлюха?

— Неважно, кто. Главное, его укокошили.

— Ладно, давай звонить в участок, — задумчиво сказал Могильщик, направляя фонарик на труп белого. — Пол мужской, волосы светлые, глаза голубые. Разрезана яремная вена. Скончался на 123-й улице. — Посмотрев на часы, добавил: — в три одиннадцать утра.