Валерий Барабашов - Крестная мать

— Слушай, Славик, — сказал Косов. — Давай я к тебе сейчас приеду, а? Посидим, чайку попьем, потолкуем.

— Давай! — искренне обрадовался Тягунов. — У меня и кроме чая кое-что найдется.

— Не обязательно… Ну, как хочешь. Еду!

— Что-то случилось, Умар? — спросил вдруг Тягунов, и Косов уловил в его голосе тревогу. — Земляки снова?..

— Да нет, это тебя касается. Сайкин у меня только что был, гвоздь мне забил по самую шляпку.

— Гм… — Тягунов помедлил. — Удивил ты меня. Через мою голову, ничего не сказал…

— Я и сам удивился, Слава. Ладно, не телефонный разговор. До встречи!

…Скоро Косов знал практически все. И решительно занял сторону Тягунова.

— Но что же мне делать с заявлением Сайкина, Славик? Если он начал вонять, то может и не остановиться. Попрет, чего доброго, напрямую к начальству, а?

— Сучонок! — в сердцах выругался Тягунов/— Гаденыш! Ходит, подглядывает… У меня и в мыслях не было, чтобы он… Вежливый, исполнительный. «Я понял, Вячеслав Егорович, я все сделаю, как вы сказали, Вячеслав Егорович…» А в мыслях вон что! Проверять за мной пошел… М-да, молодежь!

Косов расстроенно и сочувственно смотрел на Тягу-нова. Они сидели на кухне, за бутылкой красного вина, курили.

— Маху ты дал, Славик, — Косов щелкал барахлившей зажигалкой. — Сказал бы мне, посоветовались. С заявлением, конечно, я потяну. Вызовем завтра Сайкина, поговорим по-мужски. Кое в чем тебе придется лейтенанту признаться. Но, собственно, фактов у него против тебя пока что два: ты не сказал, что нашел машину в ГАИ, и женщину, Морозову, в окне обнимал. Гм.

— Я полюбил эту женщину, Умар! Полюбил и все тут! Как только она вошла к нам тогда, в первый раз, глянул на нее — все. Моя! И все! И жалко мне ее стало, и разума она меня, считай, лишила. Старый уже, виски поседели, а голову потерял.

— Да, это уж точно. Анонимку ты подкинул?

— Я. Мы с ней ездили на болото, она мне показала место, где муж ее… ну, труп лежит, где парень этот утонул. С нами еще один парень был. Ну вот. Я все записал, зарисовал, замерил. Дождался снега, чтобы следы там наши получше замело, а потом и послал…

— Да, Славик, задал ты задачку.

— Не лезь в это дело, Умар. Я завтра сам пойду к Кравчуну, доложу обо всем.

— Не спеши, сначала с Сайкиным решим. Нагородил он там, в своем рапорте, черт знает чего. Фантазия у него, я тебе скажу, работает за двоих. В любом случае нужно с ним поговорить, объяснить кое-что. Может, он и заберет свой рапорт, может, перепишет… И как это он тебя в окне увидел?

— Да бывает вот! — невесело хохотнул Тягунов. — На минутку зашел. Она в расстроенных чувствах, конечно, я ее успокаивать начал…

— Ладно, давай до завтра, Славик, — Косов положил ладонь на скрещенные на коленях руки Тягунова. — Подумаем. Утро вечера, говорят и в Чечне, мудренее.

Но утро разрушило все их планы и намерения — оба оказались далеко от своих кабинетов.

Телефонный звонок частного детектива Виктора Боброва многое изменил не только в их судьбе…

Повестку прокуратуры вынула из почтового ящика жена Городецкого, Оксана Борисовна. Женщина с недоумением повертела в руках серый казенный конверт, надорвала его, прочитала бумажку тут же, на лестничной площадке. Взволнованная, быстро поднялась в квартиру и с порога спросила мужа:

— Антон! Что это значит? Зачем тебя вызывают в прокуратуру?

Городецкий, в пижаме и шлепанцах, вышел в переднюю, взял из рук жены повестку. В ней значилось:

«Гр-н ГОРОДЕЦКИЙ А. М.

Вы приглашаетесь в прокуратуру Юго-Западного р-на г. Придонска 03.03.95 г. к 10–00 по адресу: ул. Моравская, 56 к следователю Недолужко по делу Полозовой М. И.

Явка строго обязательна».

Внизу стояла заковыристая и причудливо-длинная подпись.

Некоторое время Городецкий молчал, а Оксана Борисовна, тоже молча, смотрела на него, ждала ответа. Потом он, переведя дух, заявил:

— Кажется, это звонок, Оксана. Нам пора сматываться. И чем быстрее, тем лучше. Боливар не выдержит двоих… так кажется у О’Геири? Расследование прокуратуры по делу этой шлюшонки и общественное расследование бюджета «Мечты»… Акционеров кто-то заводит, день-деньской толкутся теперь у офиса, митингуют, требуют досрочного проведения отчетного собрания…

— Кто такая Полозова М. И.? — Оксана Борисовна взяла из рук мужа повестку.

Городецкий отвернулся.

— Ну… это одна из моих бывших сотрудниц. Я ее уволил вместе с главным бухгалтером, Ниной Ивановной, помнишь? Вот теперь эти дамы…

— А почему ты раньше ничего не говорил об этой Полозовой?.. И вообще, что-то фамилия знакомая… где-то я ее встречала. — Голос Оксаны Борисовны, женщины властной, с твердым характером зазвенел.

— Она… как тебе объяснить… Это была одна из моих надежных сотрудниц, я же тебе говорю…

— Ты хочешь сказать, одна из твоих любовниц? Не та ли, с которой ты проваландался однажды всю ночь? В конце декабря.

— Оксана, дорогая моя, любовницы в прокуратуры не обращаются. Прокурорам нет дел до любовных похождений. У них дела посерьезнее.

— Если она бывшая сотрудница, и в курсе твоих… наших финансовых дел, то почему бы ей, как брошенной, не сделать любимому пакость? Памятный подарочек, так сказать! Чтобы дольше не забывал. А, может, и вернулся.

— Оксана, не фантазируй. Я тебе еще раз говорю: эта женщина знает многое о «Мечте». Она имела отношение к сбору налички, все деньги практически шли через ее руки. Я как-то взял десять «лимонов» без оформления документа, ну, надо было срочно, Феликс попросил… Ну вот. Потом мы с ней поссорились, она неправильно себя повела, я ее уволил. Видимо, теперь они, обиженные, повстречались — я имею в виду и главбуха, — договорились и поперли на меня. А тут еще я Лукашина подозреваю, если честно сказать. Тоже, свинья, пришел в одной старой милицейской робе, а теперь нос воротит, «БМВ» у нас украл… Вполне возможно, что он этих женщин и подзавел. Мог и еще кое-кому информацию дать. Разговоры всякие дошли до акционеров, те заволновались… вон, можешь поехать, глянуть в понедельник, что возле нашего офиса творится!

Оксана Борисовна в глубокой растерянности стояла посреди комнаты. Слова мужа были похожи на правду. Лукашина она знала, он никогда не внушал симпатии и доверия. Да и баба эта, главбух, тоже могла напакостить, хотя такой прыти от нее трудно было ждать — забитая, робкая. Вот неизвестная Полозова… Хм. Кто такая? Надо бы, конечно, разобраться, поехать в офис, потолковать там кое с кем из доверенных. Но если дело обстоит так, как говорит Антон, то ехать и разбираться некогда и незачем. Дорог каждый час. Как говаривал вождь мирового пролетариата, завтра будет поздно…

Но как, все-таки, быть? Ведь они планировали отъезд на лето. Тихо-мирно, получив вызов из Германии, купят путевки на какой-нибудь европейский курорт, поедут в «отпуск», а потом окажутся «невозвращенцами»…