Юлиан Бардин - Империя страха

Напротив, тот, что недавно тыкал под нос приятелю увесистый кулак, принялся надвигаться на Антона, посчитав его слабым противником лишь по одному вежливому тону, с каким был задан вопрос,

— Чего тебе надо? — вновь повторил мужик и угрожающе добавил: — Вали отсюда на хх…хрен, пока яйца не пооткручивали…

Может быть, комитетчик так бы и сделал, если бы не взгляд «карлика» — в его глазах сквозил животный, ничем не прикрытый страх и молчаливая мольба о помощи.

Не дав высокому договорить, майор без всяческого замаха воткнул под ребра противника плотно сжатые пальцы правой ладони. Антону показалось, что он угодил рукой в еще не застывший холодец. Не давая мужику опомниться, Лямзин, на этот раз вложив в удар всю силу, на которую только был способен, заехал пьянчуге в челюсть.

Голова грубияна откинулась назад, как будто была привязана к туловищу тонкими ниточками, и он начал медленно оседать, заваливаясь на более опытного противника. Нижняя скула так и осталась свернутой на бок, а изо рта потянулась густая темно-рубиновая кровь, расплываясь маленькими капельками на грязном, заплеванном полу лестничной клетки.

Бережно опустив тяжелое бесчувственное тело и даже не взглянув на великовозрастного «малыша», Лямзин решительно направился к приоткрытой двери.

Двухкомнатная квартира представляла собой смрадный, вонючий притон. Повсюду валялась пустая посуда из-под различных спиртных напитков. Пол кухни был настолько грязным, что подошвы туфель прилипали к закопченному линолеуму, а то ли в спальне, то ли в гостиной (если такими словами вообще можно было величать столь убогие комнатушки) стояла древняя неприбранная кровать с неоднократно распоротым и даже местами заштопанным матрацем.

Именно на нем распластался спящий Дегтярев, широко разметавший в стороны вялые руки. По-видимому, вора пытались раздеть, прибрав к рукам его барахлишко, а потом вышвырнуть обратно на улицу,

Так или иначе, но майору некогда было вдаваться в подробности происшедшего — взвалив на плечи посапывающего Гвоздика, он торопливо покинул вонючий притон, очутившись на площадке второго этажа.

Тут же к нему подбежал «метр с кепкой» и торопливо заговорил, стараясь обелить себя и взвалить всю вину на валяющегося без сознания товарища.

— Это не я — это все он, Витька, — говорящий указал крючковатым пальцем на «отдыхающего» собутыльника. Видимо, «лилипут» имел основание опасаться справедливого возмездия со стороны здоровенного незнакомца и «чистосердечным признанием» пытался произвести на Лямзина выгодное впечатление. — Витька хотел вашего друга ограбить, а потом убить, но я ему помешал, — почти торжественно закончил пьянчуга.

— Молодец, получишь благодарность и премию, — насмешливо бросил Антон и заспешил вниз по лестнице, опасаясь, что водитель их не дождется.

Но «Волга» по-прежнему стояла у подъезда, готовая в любую минуту двинуться в путь. Водитель даже помог майору водрузить на заднее сиденье Гвоздика, после чего завел двигатель и плавно тронул колымагу с места.

К даче они добрались без происшествий, если не считать того, что к вору постепенно возвращалось сознание, и он невнятно бормотал мучившие его вопросы:

— Где я?.. Почему «Скорая помощь», я не хочу…

Лямзин внутренне содрогался, боясь, что Гвоздик в приступе не к месту нахлынувшей на него говорливости может сболтнуть лишнее.

Но ветеран воспринял все по-своему:

— Здорово набрался ваш приятель, — иронично протянул он. — Я вот тоже когда-то так пил: проснусь и не помню, кто я, где я, да еще и старуха донимала. Десять лет как завязал — вот даже машину купил. Что только водка с людьми делает.

Антон едва сдержался, чтобы не сказать: «Это не водка — это наркотики», — но благоразумно промолчал, охотно поддакивая водителю.

Наконец автомобиль подъехал к дачному участку, и Лямзин попросил словоохотливого водителя притормозить, не доезжая до дома несколько сот метров.

Расплатившись с частником, майор уже привычно взвалил на плечи далеко не легкую ношу и зашагал в обратном от дачи направлении, пока «Волга» не скрылась за поворотом. Только после этого Антон позволил себе расслабиться.

Сбросив с плеч безвольное тело, он опустил вора под пожелтевшим кустиком и легко пнул того носком ботинка по вялой руке, в сердцах выпалив:

— У-у, алкаш! — Впервые за прошедший день на устах контрразведчика появилась искренняя улыбка.

Гвоздик открыл глаза и недоуменно уставился на окружающих — в первую минуту он никак не мог взять в толк, кто эти двое мужчин, так пристально уставившиеся на него. Они не спешили прийти ему на помощь.

Наконец тень догадки промелькнула в его еще плохо соображающем мозгу, и Юра вспомнил недавних «медиков», так нагло ввалившихся в его квартиру.

— Кажется, очухался, — шепотом произнес Лямзин, обращаясь к каскадеру, — долго же он отдыхал.

— Что за херня такая? Вы кто? — подал голос Дегтярев, едва ворочая непослушным языком,

Чижов широко улыбнулся, наклонился к «пленнику» и спокойно сказал:

— Не дергайся, дружище, можно сказать — мы свои; по крайней мере зла мы тебе не желаем…

— Ага, — кивнул вор, приподнимаясь на локтях и ощущая непривычную тяжесть в голове, как будто после сильного похмелья, — ангелы-хранители. Какого черта вы меня сюда приволокли, что вам надо?

Пропустив мимо ушей очередной вопрос, Антон в свою очередь спросил:

— Жрать хочешь?

Гвоздик обвел цепким изучающим взглядом шикарную обстановку гостиной и несколько удовлетворенно констатировал:

— Судя по этой малине, вы не мусора, а иначе проснулся бы я где-нибудь в Бутырке или «Матросской Тишине». — По его лицу было видно, что он несколько приободрился от такого предположения. — И все-таки, что вам от меня надо?

Иваныч привстал с кресла и, приблизившись к гостю, протянул тому руку, сказав:

— Меня зовут Ваня, а это, — говорящий кивнул в сторону молчаливого приятеля, — Антон. Мы действительно не мусора, но и не жулики…

— Да уж вижу, — улыбнулся Дегтярев, — не слепой, чтобы честных жиганов от фраерков не отличить.

В голосе вора прозвучала неприкрытая издевка, но он и не заботился о приличиях, уяснив для себя, что раз он понадобился этим крепким мужикам, значит, они покорно проглотят и не такие обиды.

Но ни каскадер, ни контрразведчик и не думали обижаться, потому что им было безразлично, как будет их величать собеседник.

— Что ты там говорил насчет балагаса? — Юра нагло уставился на Лямзина, стремясь подчеркнуть этим взглядом собственное превосходство над окружающими,

— Какого балагаса? — не понял Антон. — Ты о чем?

Довольно улыбнувшись, Дегтярев пояснил: