Юрий Рогоза - Америкен бой

— Я и есть иностранец, — Ник улыбнулся и протянул свой билет.

Тетеньки подобрели и начали что-то неимоверно долго извлекать из компьютера. Ник осмотрел помещение, увешанное утверждениями, что нет в мире ничего надежнее «Аэрофлота» и тусклое от неровного света ламп. Одна из них у него за спиной все время загоралась и тухла снова. В этом ритме Нику показалось что-то важным. Барахлящая лампа отчего-то встревожила его.

— Все в порядке, — сказала ему одна из тетенек, возвращая билет. — Вы вылетаете через пять дней в десять часов утра. Рейс номер…

— Отлично, — прервал ее Ник. — Только я хотел бы поменять его на сегодня или на завтра.

Мельком глянув на билет, женщина печально покачала головой.

— Это невозможно, — наконец сказала она. — У вас льготный тариф с фиксированными датами. Вы даже сдать этот билет не можете.

— А доплатить? — Ник расстроился. Он помнил, как сотрудница туристического бюро еще в Америке спрашивала его, какой тариф предпочтительнее и не изменятся ли его планы. Тогда он был уверен, что нет. Но теперь они изменились, а сделать было ничего нельзя, что ему и подтвердили:

— Нет. Если это так важно и вы не можете задержаться здесь, то придется покупать еще один билет за полную стоимость.

— Сколько? — на всякий случай спросил Ник.

— Около двух тысяч долларов, — никуда не заглядывая ответила кассирша.

— Спасибо, до свидания.

Ник взял свой билет и пошел к выходу. Непредвиденная заминка сильно расстроила его, мигающая лампа вызвала раздражение. Он вернулся к гостинице, чтобы взять такси.

* * *

— Давай ее в ванную, — предложил Зяма. Он курил, утомясь непосильным трудом. Петро лениво бил Таню ногой по спине. Та, кажется, уже ничего не чувствовала и никак не реагировала на побои. Она была страшно растерзана, лицо залито кровью.

— Давай, — легко согласился Петро.

Они взвалили безжизненное тело на плечи и отволокли в ванную, где бросили на кафельный пол. Пока ванна наполнялась водой, они снова вышли в прихожую и продолжили курить.

— Вот курва! — в сердцах заметил Зяма, усаживаясь на какую-то сумку. — Может, она и правда нцчего не знает?

— Нам-то что? — философски ответил 1Летро. — Знает, не знает… Наше дело спрашивать. Чего там?

Зяма расстегнул сумку и копался в вещах:

— Шмотки какие-то. — Ну-ка…

Они извлекли ту куртку, которую Ник покупал для Сергея, какие-то рубашки, свитера.

— Слушай, крутые шмотки. Прихватим потом.

Они запихнули вещи обратно, но куртка теперь не помещалась и Петро бросил ее сверху.

От холода кафеля Таня немного пришла в себя. В голове чуточку прояснилось и она поняла хотя бы, о чем ее спрашивали. «Это из-за Ника, — догадалась она. — Что он там натворил? Боже, его теперь тоже убьют, как и меня…»

На нее обрушилась страшная апатия. Ей уже было все равно. Она чувствовал кровь, что струилась по ногам, понимала, что ребенка не уберегла и хотела теперь только одного — чтобы все скорее кончилось.

Через край ванны стала хлестать вода и тут же появились бандиты. Все началось снова, но уже по другой технологии. Они перегибали ее через край и погружали в воду, матерясь выплевывали намокшие окурки. Долго держали постепенно перестающее дергаться тело, но в какой-то одним им, как специалистам, ведомый момент, выдергивали ее, давая глотнуть воздуха.

Заглядывая в полные смертельного ужаса глаза, Зяма, уже выведенный упорством девушки из себя, орал:

— Как его зовут? Кому ты сказала!?

И вдруг, сорвавшись, он со всей силой ударил ее в живот и, подхватив на удар в голову другой рукой, бросил не сопротивляющееся тело на пол.

«Ничего я им не сказала, — пронеслось в голое у Тани. — А теперь уже все», — и она со всего маха ударилась грудью об острый край ванной.

— Ты чего наделал, пидор? — ошарашенно спросил Петро, глядя, как изо рта девушки толчками вытекает густая кровь.

Зяма тоже смотрел на кровь, с трудом переводя дыхание,

— Что ты вылупился, гандон? — уже срываясь на истерику заблажил Петро в голос. — Ты же ее замочил, мудак! Нам Близнецы теперь самим яйца повыкручивают!

— Свал! — решил Зяма. — Живо метемся отсюда…

Они бросились к двери, но Петро, выбегавший последним, все-таки соблазнился и прихватил приглянувшуюся курточку.

Ник подходил к Таниному дому, когда из двора на нездоровой скорости выскочила «девятка» цвета «мокрый асфальт». Он успел отпрыгнуть с дороги, но грязь из-под колес машины мелкими капельками покрыла его брюки.

— Вот сволочи, — оглянувшись на машину, в сердцах выпалил Ник, и тут же у него в голове оглушительно зазвенело и наступила полная тишина бесконечной сосредоточенности, потому что все вокруг вдруг стало страшным и опасным. Что вызвало эту предельную напряженность, он до поры до времени не знал, но уже действовал, как автомат.

Машина опасна, это было очевидно по тому, как она брала поворот: с визгом шин, не притормозив, вылетев на встречную полосу. Ее надо было бы догнать. Зачем, еще не было понятно, но если бы случайно в руках у Ника вместо букета пышных роз в висюльках оборок был автомат, он не раздумывая начал бы стрелять. Автомата, однако, не было. Бежать? Улица пустынна, других машин мало. А просто так догнать не удастся, «девятка» быстро уходила по колдобистым переулкам. Татьяна! Ник уже знал, что чудовищно опоздал, задержавшись с глупым бритьем и выбором костюма… Он бросил ненужные розы и побежал.

Он бежал по лестнице вверх, когда понял причину, заставившую его напрячься: один из тех парней в машине был в купленной им для Сергея куртке.

Дверь квартиры была заперта на хлипкую защелку. Ник, ни секунды не колеблясь и даже не позвонив «для приличия», отойдя на шаг точно ударил ногой рядом с косяком и дверь с небольшим грохотом распахнулась, ударившись о стену прихожей. Все звуки отдавались в пустом, полутемном и тесном подъезде гулким эхом. Периферийным сознанием он опасался, что шум вызовет беспокойство за его спиной: станут открываться двери, лестницу заполонят старушки… Но ничего подобного не произошло. Подъезд был глух и нем.

Ник шагнул в квартиру.

Она была разбита, мебель перевернута, в прихожей стояла лужа воды, на кухне был виден стол с неубранной посудой. Тут же валялась растерзанная сумка Ника, которую он занес в прошлый раз.

Вид разрухи нисколько Ника не заинтересовал. Ему был совершенно безразличен и упавший телевизор, и разбитое стекло в двери на кухне. Он искал Таню.

При этом он не ходил по квартире. Он стоял неподвижно в позе «кошки» и, чуть прикрыв глаза, настраивал себя на то, что бы почувствовать квартиру целиком, понять, что тут произошло.

Наконец, повинуясь не основанному ни на чем чувству, он плавно подошел к ванной и открыл дверь.