Анатолий Афанасьев - Радуйся, пока живой

— Отдай сумку, гад! — прошипела она, борясь с нахлынувшей тоской и с болью в разбитой коленке.

Санин помахал Ашоту, пальцем ткнул себя в ухо. Через секунду армянин явился с мобильным телефоном.

— Куда хочешь звонить? — насторожилась Светик.

Не отвечая, Санин пощелкал кнопками, набрал какой-то номер и через секунду произнес:

— Будьте добры Егора Ильича.

Светик бешено рванулась к трубке, но еще быстрее Санин прикоснулся вытянутыми пальцами к ее предплечью, и ее правая рука повисла плетью. К пульсирующей боли в коленке добавилась резь в локте.

— Не балуйся, — предупредил Санин, а в трубку ответил: — По личному делу, сугубо по личному. Это касается его дочери.

Пока там выясняли, соизволит ли Егор Ильич выйти на связь, Санин обратился к хозяину заведения:

— Ашот, дорогой, принеси даме чего-нибудь прохладительного. Видишь, как разгорячилась, сама не своя.

И резко изменив тон на официальный заговорил в аппарат:

— Егор Ильич, беспокоит полковник Санин из управления… Нет, вы меня не знаете. Тут у нас неприятное происшествие. На меня совершила покушение ваша дочь Светлана… Нет, не ошибаюсь, вот она передо мной… Пистолет «вальтер», уменьшенная модель… Нет, нет, чудом обошлось…

Светик слушала, открыв рот, и полковник ободряюще ей подмигнул. Подоспел Ашот с бутылкой запотевшей пепси-колы.

— Я прямо-таки в затруднении, — обиженно возразил Санин на какое-то, видимо, предложение Егора Ильича. — В принципе, положено сдать ее в отделение… Ах, преждевременно? В каком смысле преждевременно? Подождать, пока убьет?

Полковник вторично подмигнул девушке, а услужливый хозяин наполнил бокал пенистым напитком. У Светика от ярости задергались губы.

— Недолго тебе глумиться, супермен, — пробормотала она, уже не очень веря в то, что говорит.

— Вы так считаете, Егор Ильич? — Санин изобразил тягостное раздумье, и это получилось у него так забавно, что У Светика окончательно голова пошла кругом. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Ни от одного мужчины за свой девичий век она так не балдела, но знала твердо: это чудовище не должно, не имеет права жить.

— Да, да, естественно, — продолжал Санин в трубку. — Я вижу, что она добрая девушка… Конечно, с кем не бывает… Может быть, передозировка?.. Хорошо, Егор Ильич, только ради вас, хотя это вопиющее нарушение правил. Пишите адрес… — И он продиктовал координаты «Трех толстяков», потом сказал: — Не за что благодарить, Егор Ильич, приглядывайте за ней получше. В наше время долго ли наивной, доверчивой девушке попасть в беду…

— Вопрос улажен, — сообщил Светику. — Минут через десять за тобой приедут. Папочка пообещал, не будешь больше за мной охотиться… Какая же ты все-таки неблагодарная дочь, Света. У тебя такой замечательный отец, один из столпов общества, надежда нации, а ты? Бегаешь с пистолетиком, пристаешь к мужчинам. И куда только катится ваше поколение? Неужто прямиком в Америку?

— Все? — зловеще спросила Светик.

— Нет, не все, — Санин обмакнул в арахисовое масло кусочек черного хлеба и с аппетитом прожевал. — Предупреждаю официально. Еще раз попадешься на глаза, придется составлять протокол. Опомнись, девочка. Разве можно так позорить отца?

Света подумала, что когда они лягут в постель и начнут целоваться, то первое, что она сделает, это откусит ему нос.

— Я тебя недооценила, мент, — протянула с мечтательной улыбкой. — Но я исправлюсь. Тебе не уйти от расплаты.

Все же ей удалось задеть истукана. Санин раздраженно отодвинул тарелку.

— Весь завтрак испортила… Ну что ты несешь? Какая расплата? За что? Ты хоть на себя-то погляди в зеркало. Вы же все в дерьме по уши. От вас покоя никому нету. Да если бы то, что ты говоришь, было правдой, я бы памятник поставил человеку, который от мрази страну очистит. А говоришь — расплата.

— Думаешь, ты судья? — прекрасные очи Светика восторженно пылали. — Ты обыкновенный палач. Да, мы грязненькие, все в дерьме, но мы живые, мент. Мы боремся. Мы не захотели жить вашей свинячей совковой жизнью, и тебе это не понравилось. Ты пришел со своей командой и перестрелял всех, как перепелов. И вот за это ты ответишь. Еще как ответишь! Тебе только кажется, что ты такой непобедимый. Тебя не мы, тебя жизнь похоронит. Ты уже покойник, мент. Ты тут жрешь, улыбаешься, торжествуешь, а на самом деле это — одна видимость. Я скажу тебе, кто ты. Ты — фантом пещерной эпохи, если только сможешь понять, о чем речь.

Санину понравилась ее пылкая речь, хотя теперь он быв абсолютно уверен, что сделал ошибку, не пустив ее в расход в городе С. Уж слишком целеустремленная. С ней добром не поладишь. Он знал про ее подвиги в пьггочных делах и про влияние в банде Любимчика. Интеллектуальная маньячка, порождение западной тьмы. Для него она не была вполне человеком, как, наверное, и он для нее. И все же слушал с удовольствием, любовался яростным свечением очей, порывистыми движениями, соразмерностью, вызывающей женственностью телесных форм. Охотно принимал ее женский вызов. Видел: помани пальцем, побежит за ним, как собачка, чтобы после, при удобном случае предать, столкнуть в пропасть.

— Угомонись, девочка. Все, что ты можешь сказать, мне неинтересно.

— Неинтересно?

— Поросячьи страсти в тебе бушуют — и больше ничего. Перекормил тебя папочка икрой в раннем детстве.

Светик задохнулась от возмущения. Поросячьи страсти! Ну погоди, самодовольный ментяра!

С двумя чашками турецкого кофе подоспел Ашот. Суетился он больше обычного. Не сводил со Светы улыбчивых смолистых армянских глаз. Его Санин тоже хорошо понимал. Такие резвые дамочки, как эта, завораживают мужиков, как огонь мотылька. Тем более, тучный хозяин «Трех толстяков» был известным ходоком по женской части. Не раз они вели философские беседы на эту тему и сошлись в одном: прекрасный пол — наказание Господне, и от него все беды на земле.

Кофе не успели допить, за Светиком явились двое элегантных молодых людей в одинаковых вышедших из моды двубортных костюмах. Их принадлежность к определенному ведомству могла вызвать сомнение разве что у пингвина. Оба вытянулись у стола почти по стойке «смирно» и, толково проинструктированные, выпучив глаза смотрели на Санина.

— Забирайте, — кивнул Санин. — Вот она, ваша террористка.

Оперативники одновременно обернулись к Светику. Не глядя на них, она сказала:

— Подождите на улице, ребята. Сейчас выйду.

Ребята опять, как два робота, перевели взгляд на Санина.

— Ничего, — благодушно прогудел полковник. — Ступайте. Мадемуазель еще не успела сообщить адреса явок.

Ашот сам догадался отойти к бару.

— Отдай сумочку, — сказала Светик.

— Пожалуйста.

— И пушку.

— Э, нет, это вещественное доказательство. Пушку я конфискую.