Александр Тамоников - Компромат на генерала

«Форд» обнаружил метрах в десяти от начала леса. Вид иномарка имела плачевный. Она, каким-то образом пройдя между двух сосен, врезалась в широкий дуб, в гармошку смяв передок. Дверцы «Форда» были блокированы соснами. Это ж надо так попасть! Хотя двери и без блокировки заклинило бы от деформации всего кузова. Стекла выбиты. Черепа передних пассажиров, а именно «шестерок» Григоряна, были расколоты от прямого удара о панель. Водителю наверняка еще и рулем грудь раздавило. То, что они были мертвы, факт. Мертвой оказалась и женщина, сидевшая справа. Ее голова была наклонена вперед, к сложившемуся переднему сиденью, выше уха зияла черная дыра, из которой толчками выбрасывалась черная кровь. Сейчас Андрей узнал женщину. Прапорщик Вера Федина. Та дама, что под видом Анастасии выманила Ковалева из гостиницы. Тоже человек Оболенского и прямой соучастник убийства невинной семьи своего же сослуживца. А он, Москвитин, думал еще обойтись с ней мягко, не убивая. Судьба за Андрея вынесла этой продажной сучке свой приговор! И поделом! Ну, с этими тремя ясно, а что у нас с самим Григоряном! Тоже ласты склеил или?..

Оказалось… «или»! Несмотря на страшный удар, Григорян оставался жив. Он успел закрыть голову руками, перед тем как «Форд» врезался в дуб. Затрещали кости. Конечности были сломаны, но капитан оставался жив, зажатый с одной стороны трупом Фединой, с другой — деформированной дверцей. Капитан понимал, что самостоятельно выбраться не сможет, но оставалась надежда — кто-нибудь вытащит. И этот кто-то появился. Вот только увидел он перед собой того, которого уже считал мертвым и в судьбе которого сыграл зловещую роль.

Москвитин, обойдя изуродованный «Форд», заметил, как из его бака вытекает бензин, уже образовавший приличную лужицу, из которой по колее, пробитой иномаркой, вытекал узкий ручеек. Подняв пистолет, Андрей вышел к левой стороне машины. И увидел перекошенную болью, но жившую еще надеждой на спасение физиономию своего врага. Тот побледнел, узнав Андрея. Надежда испарилась, в глазах офицера особого применения читалось одно. Смертный приговор.

Москвитин, глядя убийце в глаза, спросил:

— За что ты убил Настю и ее дочь?

Григорян проговорил:

— Я выполнял приказ. Ты тоже убивал людей, исполняя приказ. Мы офицеры и обязаны выполнять приказы.

Москвитин отрицательно покачал головой:

— Нет, ты не офицер! Ты мразь!

— Слушай, Москит! Хорош базарить! Делай свое дело и проваливай! Я перед тобой стелиться не буду!

Андрей достал гранату, подбросил ее в ладони:

— А как насчет того, что эта штучка окажется у тебя в трусах? А? Медленная, мучительная смерть. Но, перед тем как сдохнуть, ты увидишь собственные яйца на затылке одного из своих приятелей. А потом из разорванного живота, как змеи, начнут выползать кишки. При этом боль. Дикая боль. Умрешь ты не сразу! И эти минуты станут самыми страшными в твоей паскудной жизни!

Григорян отвернулся.

Поняв, что ничего не добьется от помощника Оболенского, Андрей проговорил:

— Что ж! Мог бы умереть безболезненно и быстро! Но ты выбрал другой вариант. Хотя, я передумал! Тратить гранату на червяка вроде тебя — лишняя и ненужная роскошь. Мне кажется, что машина вот-вот взорвется! Так что гори в геенне огненной, тварь!

Капитан резко повернулся:

— Что ты хочешь?

— Ничего! Уже ничего!

Андрей посмотрел на часы, повернулся, отошел от машины. Услышал крик Григоряна.

— Москит! Я могу пригодиться тебе. Я все знаю и дам свидетельские показания о том, что тебя в Матли подставили. Вытащи меня!

Москвитин прикурил сигарету, слушая вопли помощника Оболенского. Сделав несколько затяжек, он тихо проговорил:

— Не нужны мне, подонок, твои показания! На том свете будешь их перед судом Божьим давать!

Бросил тлеющий окурок в узкий ручеек топлива. Бензин сразу же воспламенился, и огонь побежал к разбитой и зажатой между деревьями машине. Андрей зашел за березу, прислонившись к ней спиной. Раздался взрыв. Москит вышел из укрытия, взглянул на «Форд». Тот вовсю полыхал!

Андрей поднялся на дорогу. Сел в «семерку» и повел ее в сторону дачного поселка. Он знал, что через него, а потом и через пару деревень выедет на трассу, ведущую в Москву. Перед тем как начать основную акцию, ему надо было провести некоторую подготовительную работу. А для этого посетить своего товарища, Славу Павлова.

Остановил машину у парка.

Извлек из кармана сотовый телефон, позвонил Павлову.

— Я нахожусь в белой «семерке», что стоит у центрального входа в парк. Надо поговорить.

— Принято. Выхожу.

Вскоре Вячеслав устроился рядом с Москвитиным:

— Ну, коммерсант, какие на этот раз заморочки?

— О них позже. А сейчас, думаю, пришло время поведать тебе, кем на самом деле я являюсь.

Павлов удивленно взглянул на товарища:

— Даже так? Хотя я подозревал, что ты не тот, за кого стараешься себя выдать.

— Разведчик есть разведчик. В общем, слушай.

Как ранее Оксане, он подробно рассказал о себе Павлову. О себе и о том, чем он занимался все эти годы и что собирается предпринять в ближайшем будущем.

Вячеслав внимательно выслушал майора.

— Да! Честно говоря, была у меня мысль, что ты обретаешься где-нибудь в разведке, и скорее всего в ГРУ. Но то, что ты поведал, превзошло всякие ожидания и предположения. Офицер особого применения, диверсант-ликвидатор. Одиночка. Для меня это звучит немного странно. Но это потому, что я сам всего лишь офицер армейского спецназа, да и то в далеком прошлом. Более странно было услышать о том, КТО в нашей стране «правит балом». Это даже не странно, это страшно! Представляю, какие дела проворачиваются фигурами уровня твоего Оболенского при их-то практически неограниченных возможностях. Но вот твое решение лично провести акцию против предателей считаю ошибкой! Чего ты добьешься захватом генерала? У тебя же нет никаких доказательств его причастности к торговле оружием! Нет и быть не может. Такие рексы следов после себя не оставляют!

— По-твоему, я должен оставить Оболенского в покое?

Вячеслав вздохнул:

— И этого делать нельзя! Может, твои коллеги в Чечне возьмут кого из главарей духов да расколют их на предмет связи с Оболенским? Хотя… и это ничего не даст. Генерал вывернется и тут. По-моему, тебе надо пойти в ФСБ. Но не так вот напрямую, мол, у меня важная информация, а попытаться связаться с кем-нибудь из руководства. Ведь наверняка в Конторе есть отделы, которые контролируют действия спецслужб?

— Да, такие отделы есть. Более того, у каждой службы имеется собственный куратор. Но где гарантия, что и он не в сговоре с Оболенским? И что тогда получится в результате моего контакта с этим куратором? Труп получится, ничего больше. Тем более своей подставой в Чечне Оболенский сделал из меня преступника. Как верить человеку, который собственноручно расстрелял чеченскую семью?