Богдан Сушинский - Операция «Цитадель»

Нервное ожидание капитана его не интриговало. Но что привело сюда русского полковника и кого именно — это ему хотелось выяснить как можно скорее. Тем не менее генерал пожевал бутерброд, опустошил фужер с вином — немка уже знала, что после каждого застолья генералу генералов следует похмелиться, — и вновь, не спеша, задумчиво принялся за бутерброд.

Вино заметно взбодрило его, однако состояние все еще оставалось полусонным-полуидиотским. Вчера, после повторных любовных игрищ, он еще долго беседовал с Хейди, пытаясь излагать на своем корявом немецком, с известными ей русскими словами вперемешку, какой видит свою Русскую освободительную. И как намерен распорядиться ее полками сразу же, как только РОА станет реальностью Второй мировой.

Причем это был отнюдь не легкий треп с женщиной в постели. Ни с одной из трех своих предыдущих законных и полузаконных жен [41] До Хейди-Адели Биленберг у Андрея Власова было две официальных жены и одна походно-полевая. никакой болтовни по поводу служебных дел он себе не позволял. Но случай с Хейди — особый.

Командарм отлично понимал, что все более или менее важное, что он изречет относительно своих военных планов, немедленно становится известным кому-то из прикрепленных к его невесте офицеров разведки или СД. Во всяком случае, это сразу же доходило до сведения капитана Штрик-Штрикфельдта, чтобы затем достигать «адресатов». Власов уже имел возможность косвенно убедиться в этом, проследив за реакцией капитана на следующий день после одного из таких ночных откровений.

Обоих визитеров Власов принял минут через десять, в уютной, в старинном стиле обставленной приемной генеральской палаты. Вместе с капитаном к нему вошел рослый, смуглолицый полковник с четко очерченными полуазиатскими чертами лица и копной смолистых «монголоидных» волос.

— Полковник Меандров, — сухо представился незнакомец, — бывший заместитель начальника штаба 6-й армии [42] В феврале 1945 г. приказом командующего РОА генерал-полковника Власова Михаилу Меандрову было присвоено звание генерал-майора. Чина генерал-полковника, напомню, Власова удостоил Гитлер. .

— Значит, это вы и есть Меандров?

— Так точно, господин генерал-полковник.

— С опытом службы в штабе армии?

— Так точно, господин генерал-полковник. Опыт не большой, но все же имеется. Хотя штабную службу никогда особо не чтил, больше видел себя в десантных частях.

— На сторону Германии перешли добровольно или так, в стремени, да на рыс-сях? — употребил свою любимую поговорку Власов.

— Перебежчиком не был, господин генерал-лейтенант, но так сложились обстоятельства. Впрочем, морально я был готов к тому, чтобы влиться в освободительное движение.

— Что так?

— Москвич. Из двора, в котором чуть ли не все мужчины были расстреляны коммунистами-энкавэдешниками.

Власову уже приходилось слышать об этом полковнике, которого еще в январе перевели в одну из частей РОА, дислоцировавшуюся во Франции, как о человеке решительном, озлобленном и по-азиатски жестоком. Однако видел его впервые.

— И что же вас заставило разыскивать меня здесь? — обратился не столько к полковнику, сколько к Штрик-Штрикфельду.

В свое время капитан получил строгий приказ Власова: никого «не натравливать» на него, пока он пребывает в санатории. И если уж этот прибалтийский немец решился нарушить этот запрет, значит, повод действительно серьезный.

— У господина полковника возникла идея по поводу организации десантно-диверсионных отрядов, — суховато объяснил германец, поняв, что самое время оправдываться.

— Идее воздушно-десантных атак столько же лет, сколь существует авиация.

— Речь идет о подготовке десантно-диверсионных отрядов Русской освободительной армии, — уточнил Штрик-Штрикфельдт, вместо того чтобы предоставить возможность объясниться самому Меандрову.

— И кому необходимость такой подготовки показалась столь спешной?

— Господин полковник ждал вас в Дабендорфе, но время уходит, и он попросил…

— Ясно, — прервал Власов капитана. — Садитесь, господа.

— Капитан прав, — попытался поддержать его полковник, знавший о запрете командарма.

— Так это ваша идея, полковник, или вы всего лишь гонец, посредник? — вновь попытался выяснить Власов, кто стоит за полковником.

— Моя, господин генерал, — слова Меандров произносил на выдохе, на японский манер, кивая и сгибаясь всем туловищем, словно бы кланяясь.

Власов скептически передернул щекой, давая понять, что акции полковника сразу упали.

— Вот видите, оказывается, это всего лишь ваша личная идея. А кто может сказать мне, как к ней отнесутся Гиммлер, Кейтель, Геринг, не говоря уже о фюрере. Но коль уж мы встретились… — снисходительно пожал плечами генерал, — стоит поговорить, в стремени, да на рыс-сях.

— Я уже распорядился, — предупредил вопросительный взгляд Власова германский капитан. — Сейчас принесут. О нашем появлении фрау Биленберг уже знает.

Не успели они усесться и закурить, как дверь открылась и на пороге появилась официантка с каталкой, на которой стояли бутылка вина и блюдца с сыром, ветчиной и салатами. Этого уголка Германии и, в частности, этого санатория офицеров СС война со всеми ее продовольственными тяготами словно бы не коснулась. И это было одной из причин, по которой Власова тянуло сюда, как в оазис некоего довоенного благополучия.

— Но мне говорили, полковник, что вы уже предпринимали попытки создать русскую десантно-диверсионную часть, — произнес Власов вместо тоста, как только капитан разлил вино по бокалам.

— Предпринимал, ядр-рена.

В его устах это «ядр-рена» прозвучало как-то слишком уж по-русски, и очень плохо сочеталось с его откровенно азиатской внешностью.

— Причем задумывалась эта часть с размахом, в соединении с диверсионной школой, и происходило все это значительно раньше, нежели возникла сама идея Русской освободительной армии.

— Совершенно верно, ядр-рена!.. — Меандров залпом осушил бокал, по русскому обычаю крякнул, и лишь после того, как зажевал выпитое куском ветчины, горделиво признал: — Это был прекрасный план, ядр-рена! К этому времени мы уже могли подготовить две-три тысячи десантников-диверсантов и таким образом совершенно изменить ход войны. Вспомните, как прекрасно действовали германские десантники в момент нападения рейха на Польшу, в течение нескольких дней они буквально парализовали все оперативное управление польской армии. В СССР действия десантников могли быть еще эффективнее, поскольку за линией фронта оставались большие формирования антикоммунистических и национально-освободительных сил. Уже тогда…