Богдан Сушинский - Операция «Цитадель»

— Не стоит, — попытался повертеть головой Маркочи.

— Меня интересует только то, о чем я вас спросил, — все так же спокойно, даже мягко, напомнил о себе штурмбаннфюрер. — Все остальные нюансы этого покушения, в том числе и фамилии людей, которые послали вас на задание, меня совершенно не интригуют. Единственное, что от вас требуется — ответ должен быть правдивым.

— Я промахнулся. Потом она успела вскочить в вестибюль. Врываться туда вслед за ней было опасно.

— Промахнуться с четырех шагов? И ты это говоришь о себе, агенте, специализирующемся по «очистке агентуры» и по специальным заказам? После стольких стрельб в тире, на природе и по живым мишеням? Ты перед кем стоишь, цыган вонючий?! — мгновенно, на последней фразе, взревел Скорцени.

Увидев в эту минуту выражение его лица, адъютант улыбнулся. Родль знал, что внутренне его шеф остается совершенно спокойным. Скорцени слишком ценил свои нервы, чтобы вскипать вот так, по мелочам, из-за упрямства какого-то цыгана.

— И все же я промахнулся.

— По-моему, он все еще неискренен с нами, гауптштурмфюрер, — неожиданно обратился Скорцени к Родлю.

— Сейчас он будет горько раскаиваться в этом. Унтерштурмфюрер, в подвал его, на каленое железо…

Шторренн удивленно взглянул на Родля. Ни о каком «каленом железе» в подвале он не слышал, однако решительно ухватил Маркочи за плечо и потянул к двери.

— Нет, нет, вы не так поняли меня, господин Скорцени! — заорал агент, понимая, что там, в подвале, с ним уже будут говорить совершенно по-иному. — То есть я хотел признать, что да. У меня не было цели убить эту германку, как ее там… Или хотя бы попасть в нее.

— Значит, этим выстрелом вы хотели проверить, действительно ли эта женщина связана со мной? Чтобы потом, когда я ринусь на поиски покушавшегося, ваши покровители смогли выяснить, действительно ли человек, появившийся в Будапеште с паспортом на имя доктора Вольфа, — тот самый штурмбаннфюрер Отто Скорцени, а не его разукрашенный шрамами двойник.

— Только проверить стремился не я, а те, кто послал меня…

— Это уже не важно. Важен вывод. Да отпустите же его волосы, Шторренн! У вас уже была возможность убедиться, что это действительно не парик.

Унтерштурмфюрер разжал кулак и брезгливо отряхнул затянутые в черные перчатки ладони.

— Важен вывод, — повторил Скорцени.

— Ваш вывод точен. Я сразу понял, что вы разгадали замысел контрразведки еще до того, как меня предательски доставили сюда. Что еще раз убеждает, что мы имеем дело с Отто Скорцени. Ибо шрамы — это одно…

— Вы не правы, — поднялся из-за стола первый диверсант рейха. — Шрамы — это шрамы. Вы не согласны со мной, агент Маркочи?

— Нет, почему же…

— Да потому, что вы неправы. Шрамы на лице — это все же шрамы на лице. Требуется мужество не только для того, чтобы получить их, но и для того, чтобы, имея такую особую примету, решиться стать диверсантом и действовать в чужой столице, под присмотром целой армии местных агентов. Вам не кажется, что я несколько расхвастался, Родль?

— Обычно на вас это не похоже, — с трудом нашелся адъютант. После успешной операции на вершине Абруццо Скорцени начал вести себя довольно раскованно и, как казалось гауптштурмфюреру, с вызывающей артистичностью. — Впрочем, иногда это позволительно.

— Так вот, — неожиданно стукнул кулаком по столу Скорцени, вновь садясь в свое кресло. — И знайте: мы еще вернемся в этот мир! Мы еще пройдем его от океана до океана, лейтенант Маркочи. Ладно, Родль, не надо быть слишком строгим. Что было, то было. Понимаю, что ваша христианская мораль бунтует, но ведь все мы грешны. Вызовите сюда капитана Галаши и того агента, который сидел за рулем.

— Они ждут в одном из кабинетов.

Маркочи милостиво дали возможность подняться. Галаши поставили рядом с ним. Капитан явно чувствовал себя неловко, оказавшись в одинаковом положении с человеком, которого изловил и швырнул к ногам агентов СД.

Штурмбаннфюрер мрачно осмотрел их и сокрушительно покачал головой, словно тренер, увидевший накануне соревнований своих запивших питомцев. Выйдя вслед за Родлем из кабинета, он отвел адъютанта чуть в сторону и прошептал ему несколько слов.

— Нам понадобится минут пятнадцать, — предупредил его адъютант.

— Стоит ли торопиться, когда речь идет о достоинстве фрау Вольф? — то ли в шутку, то ли всерьез заметил Скорцени. — Уместно ли?

Прошло уже более двадцати минут после того времени, когда была назначена встреча, а ни Скорцени, ни Родль не появлялись.

Все трое венгров — к Галаши и пришедшему с ним офицеру Маркочи теперь присоединили сержанта, выступавшего в роли водителя, — стояли в двух шагах от стола и тупо смотрели на пустое кресло, а позади них, с двумя пистолетами наготове, прислонившись спиной к стене, томился Шторренн.

Время от времени унтерштурмфюрер потирал пистолет о пистолет, и венграм казалось, что это он взводит курок, готовясь стрелять им в затылки.

Особенно неуютно чувствовал себя в этой тройке Галаши. Даже стараясь не смотреть на Маркочи, он все же ощущал, как время от времени тот бросает на него взгляд, преисполненный ненависти.

Скорцени все еще не было но, к облегчению венгров, появился Родль. Он подошел к столу, внимательно осмотрел всех троих аборигенов и, ничего не сказав, уселся в кресло между столом и окном. Взяв лежащую на столе газету, он уставился в нее так, словно наткнулся на нечто сенсационное.

— Что здесь происходит? — наконец переступил порог Скорцени, успевший к тому времени перекусить в небольшом, сугубо гестаповском баре, а затем позвонить в номер отеля «Берлин», где его ждала Лилия Фройнштаг. — Кто эти люди?

Он все еще опасался за ее жизнь, а потому приставил двух телохранителей и даже подумывал, не вывести ли ее из игры.

— Вот, стоят, — подхватился Родль. — И чего-то ждут.

Гауптштурмфюрер сказал это в таком тоне, словно чувствовал себя виноватым, что эти трое каким-то образом проникли в кабинет шефа, и теперь он не знает, как избавиться от них.

— Ах, это все те же любители поохотиться на женщин на будапештских улочках? Забавно. Так чего они ждут?

— Очевидно, когда мы их перестреляем, — предположил Родль, зная, что Шторренн старательно переводит каждое сказанное ими слово.

— Ну, до этого не дойдет, Родль, — недовольно проворчал Скорцени, водружаясь на свое место. — В последнее время вы все чаще жаждете крови. Ностальгия по Берлину и будапештские туманы отвратительно сказываются на вашем моральном облике.

— С вами трудно не согласиться, господин штурмбаннфюрер.

— Почему вы поставили меня рядом с этим лейтенантом? — неожиданно подал голос Галаши. — Все ваши условия я выполнил. И вы, Скорцени, дали слово офицера.