Олег Юдин - Рамаяна по-русски

Старик встал, взял свой посох и хотел уже уходить.

Ромка напоследок спросил:

– Дед!

– Что, Господи?

– Да хорош тебе! Подскажи нам, сирым да убогим: где лучше обосноваться?

– Три дня на восток идите. Там, под Челябинском, Магнитная гора есть. Подле природных ресурсов пока и живите. Заодно и стрел из магнитного железняка накуёте.

Агастья отвернулся, ступил в темень ночную, а уже оттуда, вспомнив, произнёс: – У меня под подушкой возьмёте стрелы с алмазными наконечниками. Авось пригодятся! И исчез, вспыхнув напоследок, как Тунгусский метеорит.

Шурпа зашла в апартаменты Императора и, не обращая внимания на толпящихся замов и помов, спросила напрямую:

– Па, ну, я те дочь или где?

Равана оторвался от годового или какого-то другого финансового отчёта, с которым к нему так некстати, по мнению Шурпы, припёрся главный банкир, он же до кучи министр финансов и пахан теневой экономики Инок Энтий, и, абстрактно взглянув на дочку, честно признался:

– А кто ж его теперь разберёт, девочка.

– Не, ну ты чё, па, ваще, в натуре?

Равана наморщил лоб, искренне пытаясь что-то вспомнить, но за последние 456 лет своего правления, августейшего по единогласному мнению всех без исключения подданных, в течение которого он, кроме вступления в многочисленные счастливые браки, неизменно заканчивающиеся разводами, имел честь лично участвовать в неисчислимых победоносных войнах, столько всего произошло, что такую мелочь, как имена своих дочерей, он запомнить просто физически был не в состоянии. Точно так же, как автор настоящего опуса не в состоянии дважды на память воспроизвести предыдущее предложение.

– Ну, не помню я! – Равана, словно оправдываясь, развёл руками.

– Тогда срочно вспоминай! А то у меня дело к тебе – первейшей важности!

– Что за тон?

– А чё? Нормальный тон! Я к тебе пришла или куда?

– Дочка! Не выводи меня из себя!

– Значит, всё-таки, дочка? – оскалилась Шурпа.

– Это я так, с твоих слов. Не мешай! Видишь, я работаю?

– Значит, работа для тебя важнее, чем родная дочь?!

Равана заревел от бешенства и, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, нанёс стоящему рядом с ним с годовым отчётом в руках Иноку Энтию хук правой с разворотом. Энтий хрюкнул, упал на спину и скончался в страшной агонии.

– Назначьте нового министра финансов, да поживее! – распорядился светлейший император.

Место Инока Энтия, с которым мы на этом месте и распрощаемся (и навсегда!) занял невзрачного вида мужчина в роговых очках и бухгалтерских нарукавниках. Он патриотично щёлкнул костяшками деревянных счётов, украденных, очевидно, при бандитском налёте на отдалённое сибирское сельпо, и пробормотал:

– Я здесь, мой император!

– Молодец! – похвалил его Равана.

– Служу императору и короне!

– Короне можешь не служить!

– Слушаюсь! Корону вычёркиваю, – произнёс новый минфин и в рабочем порядке произвёл запись в журнале.

Шурпа подошла вплотную и воткнула длинный нож для колки льда новоявленному минфину в основание черепа. Тот упал навзничь. Агония этого министра финансов была даже более страшной, чем у предшественника.

– Назначить!.. – хотел было крикнуть Равана, пока охранники за ноги уволакивали из апартаментов два свежих трупа, но претендентка в дочери перебила его:

– Па, ну, не выпендрёживайся! Так мы с тобой только кучу народа зазря положим, а мы же не отморозки какие-нибудь, правда?

– Это точно, ваше высочество! – раздался весёлый жизнерадостный голос из толпы приближённых. За фразой последовал здоровый смех молодого, полного сил и энергии и хорошо вымуштрованного смеяться придворного.

Шурпа резко обернулась и выстрелила наугад. Из дула кольта лениво выползла струйка дыма. Пока дочка Раваны привычно продувала ствол оружия, в толпе раздался звук упавшего наземь тела. И тут же прозвучал язвительный голос:

– Вы не того пристрелили, мэм!

Шурпа выстрелила на голос. Упало ещё одно тело. Поскольку комментариев больше не последовало, девчонка весело озвучила умозаключение:

– Похоже, на этот раз того!

– Дочка! Ты срываешь государственное совещание, – капризным голосом произнёс Равана.

– Па, знаешь, как надоели эти твои примочки? Из-за твоих бесконечных совещаний простая рублёвская девчонка не может 5 минут с родителем поговорить!

Подданные сочувственно загудели.

– Вот видишь, па? И народ меня поддерживает. Пять минут – и парься дальше со своими министрами.

– Ладно, что там у тебя?

– Па, я замуж хочу.

– Так выходи! Какие проблемы?

– Па, меня в этой стране замуж больше никто не берёт!

– Так не выходи! Какие проблемы?

– А я хочу, понимаешь? Чтоб по-настоящему, чтоб жили долго и счастливо – и умерли в один день.

– Ну, вторую часть просьбы могу выполнить хоть сейчас. Кто из присутствующих тебе нравится?

Шурпа обиженно подобрала красивые пухлые губки и сказала:

– Ну и шуточки у тебя, папочка! Тем более, при посторонних!

– Так! – заорал Равана. – Всем срочно заткнуть уши!

Он принялся с пристрастием смотреть на приближённых, которые всем своим видом и талантом устремились демонстрировать, как тщательно они могут затыкать уши. Выстрел прозвучал не неожиданно. Глядя на упавшего, Шурпа произнесла:

– Мне показалось, что этот подслушивал, – потом оглядела барабан, крутанула его пальцем и с сожалением сказала: – Блин! Патроны кончились!

По залу пронёсся единый вздох облегчения.

– Обманула-обманула! – радостно закричала Шурпа и стала разряжать обойму в толпу. Насколько не были дисциплинированными приближённые величайшего из императоров, но и они утратили профессионализм государственных служащих и в панике побежали вон из апартаментов.

Шурпа игриво повернулась к отцу и сказала, заговорщически подмигнув:

– Ну вот, теперь можно нормально поговорить, папуля!

Равана вышел из себя и заорал:

– Ты что себе позволяешь, дура?! Это же – лучшие из лучших! Кого ты мочишь, скотина? С кем я работать буду?

– Ладно, па, расслабься!

– Нет! Я тебя накажу!

– Как? Пальчиком погрозишь? Или в угол поставишь?

Равана схватился за сердце и, громко задышав, пробормотал:

– Где валидол?

– На фиг тебе валидол? – в бешенстве заорала Шурпа. – У тебя же нет сердца! Дочь, можно сказать, умирает, а он… Валидол!

– От чего дочь умирает?

Шурпа мгновенно сменила настроение и, всхлипнув, пожаловалась:

– От любви!

– От какой, на хрен, любви?!

– Если бы я сама знала! – в этом месте Шурпа безутешно разревелась, упав отцу на грудь.

Равана с минуту стоял ошарашенный. Потом стал гладить её по красивым чёрным волосам, приговаривая: