Никита Филатов - Танец с саблями

Мелькнул указатель: поворот на Саламанку.

Вообще, от одних названий на здешних дорожных щитах становятся дыбом усы и хочется стиснуть в ладони эфес воображаемой шпаги: Лангрео, Поло де Сантьяго, Леон, Вальядолид… И тот, позавчерашний, городок тоже именовался красиво и поэтично – Луарка.

… Впрочем, заведения определенного рода везде одинаковы.

– Вы подтверждаете личность этого человека?

– Да, – кивнул Хуан. Здесь, в полицейском участке он ещё больше напоминал индейца: суровый, неторопливый в движениях и словах.

– А вы, сеньор?

Пресс-секретарь перевел адресованный Виноградову вопрос и Владимир Александрович ответил, на всякий случай по-английски:

– Да, подтверждаю.

– Спасибо, сеньоры… Извините за беспокойство! – офицер в белоснежной рубашке с погонами показал, где следует поставить подписи и принялся складывать фотографии:

– Может быть, кофе?

– Нет-нет, благодарю вас! Пора возвращаться. Завтра закрытие фестиваля, очень много работы…

– Да, конечно. Еще раз прошу прощения – и у вас, и у сеньора из России.

Смысл реплик был понятен и без комментариев, поэтому Владимир Александрович кивнул, вслед за спутником пожал протянутую полицейским руку и направился к выходу.

– Минутку! – придержал его Хуан. Еще пару минут испанец что-то оживленно обсуждал с представителем власти и, судя по всему, стороны достигли договоренности.

– Мы решили пока не поднимать шума… Чтобы не портить людям праздник, понимаете?

– Понимаю. – Конечно, ни пресс-секретарь фестиваля, ни местные власти не были заинтересованы в том, чтобы упало пятно на репутацию «Черной недели». Поэтому, все постараются трагический инцидент пока огласке не предавать – во всяком случае, до массового разьезда гостей и иностранных корреспондентов.

– Я могу на вас рассчитывать? На вашу сдержанность?

– Да, конечно!

– Спасибо, коллега.

Они уже вышли из здания и Виноградову пришлось даже посторониться, чтобы случайно не задеть бедром зеркало припаркованной в тесном дворике патрульной автомашины.

– Ого! – на резкое движение моментально ответила хриплым, заливистым лаем пристегнутая на цепь у ограды огромная черная овчарка. Чуть позже показался вооруженный автоматом постовой.

– Да, меры безопасности… Страна Басков совсем рядом! Слышали, наверное, про ЭТА?

– Про что?

– «Эускади та Аскатасуна», или же сокращенно ЭТА. Переводится, как «свободная родина басков».

– А, ваши террористы! Я видел плакаты в аэропорту.

Мужчины спустились по брусчатой, не забывшей ещё крестоносцев, мостовой на набережную – мимо туристического центра со знаменитой на всю Астурию картинной галереей, вдоль каменной кладки врастающих в скалы домов и крохотной площади с памятником.

Народу на улицах было немного.

– Да, Хуан, я все хотел спросить… Это что за полиция?

– В каком смысле?

– Ну, вот в России все просто. А тут? Одеты кто во что, и названия разные: «полиция националь»,»гвардия националь», «полиция муниципаль», «гвардия цивиль»… потом ещё эти, с оранжевыми шарфами.

– А, «Протекцион цивиль»! Они вообще не полицейские, хотя и носят форму. Что-то вроде волонтеров, в свободное от работы время. И без оружия – только фонарики и рации. Что же касается остальных…

По пути испанец прочитал гостю краткую лекцию о структуре правоохранительных органов страны – из неё Владимир Александрович усвоил немного, то ли из-за языкового барьера, то ли потому, что озабоченный Хуанито и сам не был силен в этих вопросах.

– Ты понял?

– В общих чертах! – махнул рукой Виноградов. – А это что?

За миниатюрным мостиком, перекинутым через остатки почти высохшего, но опрятного речного русла, зеленел парк. Сквозь кустарник можно было лицезреть несколько неожиданное зрелище: десятка полтора хорошо одетых женщин и разновозрастных детей расположились под шелестящими на теплом ветру кронами. Подстелив при этом на каменные плиты у фонтана циновки и пестрые полотенца.

– Хм… – Хуан даже остановился, чтобы перечитать надпись на вывешенном между деревьями огромном транспоранте:

– Это фалангисты.

– Кто? – название было знакомо по романам старика Хэмингуэя и более поздним брошюрам «Политиздата». Однако, Виноградов представлял себе испанских фашистов несколько иначе: небритые рожи, зверский взгляд и в руке топор со следами крови…

– Здешние «правые». Протестуют…

– Против чего?

Собеседник пожал плечами:

– У них в Луарке мэр – коммунист.

– Ну и что?

– Вот члены семей фалангистов и устроили демонстрацию протеста. Требуют лучше чистить городской пляж от камней и мусора.

– Серьезное дело… – хмыкнул Владимир Александрович. Ему даже показалось, что Хуан шутит. – У них что – больше нет никаких причин для классовой борьбы?

– Все не так просто! – пресс-секретарь вздохнул и прибавил шаг:

– Многие ещё помнят гражданскую войну… Да и генералиссимус Франко отправился на тот свет совсем недавно.

Некоторое время шли молча, вдыхая усиливающийся запах моря и вытащенных на берег сетей.

– А где их мужчины? Мужья? – после непродолжительной паузы поинтересовался Виноградов.

Он имел в виду участниц «пляжной» манифестации, и Хуан, разумеется, понял вопрос правильно:

– Работают. Деньги зарабатывают, им некогда.

– Нам разве не по набережной?

– Пошли, русский, не пожалеешь!

Оставшуюся часть пути было не до разговоров – улица, постепенно превратившаяся в каменную тропу, неожиданно запетляла и круто устремилась вверх.

«Вряд ли он станет убивать меня прямо сейчас, после визита в полицию, – подумал Виноградов. – Во всяком случае, я бы не стал…»

– Уже рядом, – успокоил ещё только начавшего утомляться попутчика Хуан и первым вытер выступивший на лбу пот: видимо, сказывались жара и постоянное недосыпание. – Стой! Смотри…

– В-вау! – вид отсюда, с вершины скалы, открывался действительно потрясающий.

В самом низу была бухта с разноцветными, доведенными до игрушечной чистоты рыбацкими суденышками. Узкую набережную теснила мозаика черепичных крыш, прорезаемая верхними этажами вполне современных зданий и шпилями церквей… А ещё изумленному взгляду были доступны: море, пляж, уходящая к горизонту стрела волнолома и пронзительная белизна величественных склепов на склоне.

– У меня нет слов…

– Я не всегда вожу сюда гостей, – наслаждаясь произведенным эффектом пояснил испанец. – Только избранных!

– Спасибо, Хуанито. Ты, наверное, местный?

– Нет. Я родился в Бильбао. – он произнес это с непонятной Виноградову многозначительностью.

Мужчины ещё немного полюбовались раскинувшейся под ногами картиной и начали обратный спуск.