Никита Филатов - Танец с саблями

– Это кто? – процедил расположившийся у окна холеный бугай в серебристом костюме. Второй такой же подпирал могучей спиной противоположную стенку – и вид у обоих был до неприличия наглый.

– Кто надо! – огрызнулся из-за стола знакомый Виноградову капитан РУОПа. Впрочем, он вовсе не выглядел хозяином положения, так же как и склонившийся над заполненным бланком рапорта старший сержант в милицейской форме.

Пятым в комнате был красный от возбуждения и обиды дежурный инспектор таможни, а в дальнем углу нервно выстукивал пальцами по столу мелодию хачатуряновского «Танца с саблями» господин средних лет. Причем, глаза его выражали почти животный ужас и одновременно – некое тайное знание, что все образуется само собой.

– Здорово! – Владимир Александрович по очереди пожал руки оперативнику, милиционеру и хозяину. Остальных решил игнорировать:

– Что стряслось-то?

Нельзя сказать, что отношения у Виноградова и части сыщиков из Регионального управления по оргпреступности сложились – скорее, наоборот. Майор называл РУОП «рабоче-крестьянским ФБР советского разлива», а кое-кто в этой почтенной организации считал его отьявленным коррупционером в погонах, который лишь по стечению обстоятельств ещё находится на службе и вообще на свободе.

Однако, сейчас было не до старых обид: оперу требовалось выпустить пар, вот он и заговорил – громко, с матерками, демонстративно не обращая внимания на злобную мимику замерших по сторонам бугаев:

– Понимаешь, какое дело…

Получалось, что буквально несколько часов назад «источник» РУОПа в одной из этнических кавказских преступных группировок сообщил, что их боевики готовятся совершить нападение на прибывающего из-за границы курьера. Якобы, тот должен привезти в Россию целый чемодан нелегальной валюты… Имелись только приметы и номер рейса.

Решили рискнуть. Приехали. Подключили таможню.

На всякий случай, пассажиров приземлившегося рейса досмотрели не там, где обычно, а у запасного выхода. Описанию соответсвовал только один – с сумкой через плечо и тяжеленьким чемоданчиком. Предьявив депутатскую «ксиву», этот господин попытался пройти без досмотра…

– Я, блин, как почувствовал! Думаю: «Эх, была не была…» И как только он декларацию «чистую» сдал, скомандовал все-таки тормознуть.

– Депутата чего?

– Государственной Думы.

– Это – круто! Молодец… – от души, уважительно присвистнул Виноградов:

– И что?

– Обнаружили! – подал голос таможенник и потянулся было к лежащему перед ним кейсу.

– Не трогать! – оглушительно рявкнул, подавшись вперед, тот, что стоял у окна. Инспектор отдернул руки, но Виноградовский собеседник только поморщился:

– Пош-шел ты…

К изумлению Владимира Александровича, бугай стерпел и только громко сглотнул слюну. Тем временем опер щелкнул кодовыми замками:

– Ну как?

– Да-а! – бархатная утроба портфеля была плотно забита единообразными банковскими упаковками стодолларовых купюр США. – Впечатляет…

– Чистая контрабанда, – покосился на человека в серебристом костюме инспектор таможни.

– Поздравляю!

– Пока не с чем. У него, пидора, – руоповец кивнул в сторону холеного господина, – неприкосновенность и всякое-такое… Понаехало сразу же всяких!

Красноречивый взгляд отпечатался на тех, кто расположился у стеночек, а потом ушел в сторону внутренней двери с табличкой «Начальник смены».

– А кто они такие-то? – вовсе невежливо игнорируя тех, о ком идет речь, поинтересовался майор.

– Эти? Щас… – оперативник придвинул к себе черновой журнал и сделал вид, что освежает память:

– Как же их… А-а, вот! Служба охраны, ГУО – оберегают покой Межпарламентской Ассамблеи.

– Столичные штучки?

– Да нет, это у нас, в Питере – Таврический дворец.

– Понял. Развелось дармоедов…

– Резвитесь, ребята, резвитесь! – зловеще процедил один из «серебристых». – Потом сочтемся.

– Слышь, Саныч – это намек! На то, что когда я стану депутатом, он меня охранять не станет.

– Знаешь что, мент…

Еще секунда, и начали бы стрелять. Даже Виноградов заметил, что ладонь его незаметно и непроизвольно стискивает вспотевшую рукоятку «макарова».

– Я, падла, таких, как ты!

Обошлось… Громко стукнула об стену распахнутая настежь дверь начальственного кабинета – и в комнате досмотра народу сразу прибавилось.

– Все в порядке, – не обращаясь ни к кому персонально констатировал возглавляющий процессию мужчина. В принципе, он представлял из себя всего лишь копию двух других «серебристых»: разве что, лет на десять постарше, да костюмчик сидит повальяжнее, чем на них.

– Иван Альбертович? – из-за плеча высокопоставленного сотрудника Главного управления охраны шагнул заместитель начальника питерского РУОПа.

– Да! – вскочил из угла виновник торжества.

– Вы свободны. – Глядя на старого сыщика, хотелось плакать и скрипеть зубами.

Депутатское удостоверение с гербом и заграничный паспорт перешли из рук в руки:

– Извините…

– Ничего, бывает! Понимаю – служба, – торжествующий Иван Альбертович не сдержался:

– Усердие, так сказать, не по разуму… Можно забрать вещи?

Старавшийся держаться в тени толстяк со знаками различия советника таможенной службы кивнул:

– Пожалуйста.

– Всего доброго! – И чемоданчик с валютой опять оказался в руках счастливого обладателя депутатской неприкосновенности.

Улыбнувшись всем вместе и каждому в отдельности, Иван Альбертович шагнул навстречу истомленному ожиданием морю пишущей и снимающей братии. За ним, с непроницаемыми физиономиями, проследовали сопровождающие в штатском…

– Блядь косая, – покачал головой представитель РУОПа, когда дверь за ними закрылась. – Надоело… Уйду, к ежкиной матери, на пенсию!

Таможенный советник развел руками и многообещавюще посмотрел на своего подчиненного: с тобой, мол, потом разберемся! Тот переглянулся с опером и оба почуяли неминуемые проблемы в ближайшем будущем.

– Товарищи, разрешите? – заерзал на стуле сержант и попросился выйти. Его сразу же отпустили за ненадобностью, а вслед отправился и сам Виноградов.

Владимир Александрович считал, что отношения начальников с подчиненными – штука интимная и всегда в той или иной степени напоминают половой акт. А он никогда не был любителем группового секса…

Машину Виноградов загнал на стоянку уже в темноте. Аккуратно втиснулся между соседями на свое место, выключил свет и повернул ключ в замке. Рука ощутила приятную тяжесть металла – брелок, купленный на остатки песет перед отьездом из Мадрида, заставил ещё раз прокрутить в памяти события последней «командировки».

…Тогда, после жуткой попойки с Френкелем, он проснулся без всякого желания продолжать жизненный путь.