Сергей Зверев - Гаити вздрогнет еще раз!

— Всего кубинской стороне было передано два снаряда, — вмешался в разговор Гулин. — Это три больших ящика. В одном хранятся пороховые контейнеры, во втором — снаряды-носители, а в третьем — непосредственно сами ядерные боезаряды. Первые два ящика предполагалось затопить, а третий ящик необходимо было привезти в Россию.

— А кто этот кубинец? — деловито поинтересовался Туманов. Теперь, когда ситуация стала, наконец, понятной, его интересовали другие подробности, которые могли бы пригодиться разведчикам.

— Кто-то из Национальной безопасности Кубы. Ну, что-то вроде нашего ФСБ. Зовут его Мануэль Санчес Кортеги, но как он выглядит, я понятия не имею… Теперь-то вам понятно, почему так важно было сохранить в целости нашего Консультанта? — тяжело вздохнув, проговорил Гулин. — Ваши парни знали только общую часть задания, а у него были детали. Так что неудивительно, что они растерялись…

— Так, а в чем, собственно, проблема? — Туманов готов был действовать немедленно. — Передаете нам способ связи с этим кубинским товарищем, ребята его находят и выполняют все в лучшем виде…

— Не спеши, Михаил Савельевич, — остудил пыл друга Гринев. — Тут одна закавыка есть… Кубинец этот, насколько мне известно, сам только примерно знает, где эту хреновину искать. Правильно я говорю, товарищ Гулин?

— Не совсем. Он участвовал в операции по сокрытию боезарядов, но… Только на начальном этапе. К тому же вы сами говорите, что вмешалась некая третья сторона. А это может быть кто угодно…

Офицеры опять задумались.

— И все же я считаю, что мой вариант наиболее приемлем, — упрямо тряхнув головой, проговорил Туманов. — Пока вы подготовите нового Консультанта, пройдет время. А его у нас, насколько я понимаю, не так уж и много.

— Правильно понимаешь. — Генерал прихлопнул тяжелой ладонью по столу. — Так что действуй, как считаешь нужным… Свободен.

— Только помните еще одну вещь, — проговорил Гулин, когда Туманов поднялся, — что знают двое, то знает свинья. Об этих чертовых снарядах, похоже, и так пронюхала куча народу; не хотелось бы, чтобы все это стало достоянием гласности…

Туманов, ничего не ответив, понимающе кивнул головой и вышел.

Локис лежал на своем спальном мешке, заложив руки за голову, и бесцельно рассматривал брезентовый потолок палатки. Полученная полтора суток назад от «Базы» шифровка лишь отчасти приоткрывала завесу секретности над тем, ради чего они прилетели на Гаити. Больше всего Локиса заинтересовала информация о кубинце. Время шло, а он так и не появился. Так что разведчики по-прежнему вынуждены были бездействовать.

Чтобы окончательно не свихнуться от безделья, парни решили на добровольных началах помогать спасателям в расчистке завалов и поиске пострадавших гаитян. Володя не был против, однако сразу же предупредил своих бойцов, что в палатке должен кто-то постоянно дежурить. Сегодня эта «почетная» обязанность досталась ему.

В какой-то степени Володя был этому даже рад. Вид разрушенного города вызывал у него тоскливые чувства, а мысль о том, что где-то здесь лежат ядерные боезаряды, не давала возможности расслабиться.

Порт-о-Пренс был разрушен полностью. Не осталось почти ни одного уцелевшего здания. Большинство гаитян, у которых хоть что-то уцелело, боялись возвращаться в свои дома. Толчки, по мнению срочно примчавшихся на остров американских сейсмологов, могли повториться в любую минуту. Поэтому большинство жителей предпочитали спать на улицах, превратившихся от этого в одну большую коммуналку. Иногда водителям строительно-спасательной техники приходилось подолгу уговаривать целые семьи переместиться куда-нибудь в другое место.

Когда-то гаитяне славились своей доброжелательностью, приветливостью и гостеприимством, но после землетрясения они сильно изменились. Причем далеко не в лучшую сторону. Они почти не участвовали в разборке завалов, предоставив делать это иностранцам. Сами же занимались торговлей, скорбели о погибших, пребывали в прострации, на худой конец, мародерничали. При этом воровали все, что только можно было украсть, не брезгуя ничем. На рынках, которые начали работать буквально через пять-шесть дней после природного катаклизма, торговали не только продуктами местного происхождения, но и тем, что раздавалось бесплатно в качестве гуманитарной помощи. Цены были если не заоблачные, то уж точно поднебесные. Предпочтение отдавалось не гурду, национальной валюте, а американским долларам. Даже на евро гаитяне смотрели подозрительно, как на конфетные фантики. Местные власти то ли не могли, то ли — что скорее всего — не хотели наводить порядок. В основном этим занималась американская военная полиция, которая тоже не спешила надрываться.

Размышляя обо всем этом, Локис не расслышал легкого шороха возле своей палатки.

— Тюк-тюк-тюк, — раздался за пологом женский голос, — позволяйте войти?

От неожиданности Владимир вздрогнул, рука его невольно дернулась к лежащему под спальным мешком автомату.

— Уолодья, вы есть палатка? — повторил тот же голос, в котором Локис безошибочно узнал голос Дженни Браун. — Я уже прийти, как обещать…

В тот вечер, который Локис легкомысленно пообещал посвятить журналистке, она действительно пришла к ним в лагерь и принялась донимать его вопросами, на которые не очень-то хотелось отвечать. Все без исключения разведчики тут же включились в этот разговор и буквально в лицах показывали обескураженной девушке, как отбивались от напавших на них боевиков. Дженни, или как она просила называть себя Джейн, смотрела на кривляющихся перед ней с совершенно серьезными лицами десантников и не могла понять, шутят они или говорят серьезно.

Когда «цирк-шапито» был закончен, Браун с укоризной посмотрела на парней.

— Мы меня есть обманывать? — спросила она на ломаном русском.

— Ого, — восхитился Чернов, — так вы, оказывается, знаете русский язык?

— О да, я изучать его в колледж… даже прочитать несколько ваш… м-м-м… как это быть по-русски… писатель… Достоевский, Набоков, Толстой… Очень глубокий писатель. Мне нравится русский язык, я хотеть учить его ол-райт. Ноу! Как это есть по-русски? Карашо! Вот!

Пока она говорила, Локис напряженно всматривался в ее лицо. За прошедшие неполные сутки Джейн была уже вторым из встреченных им на Гаити фигурантом из Америки, неплохо говорившим по-русски. Во всяком случае, понимала, что на нем говорят. Первый представитель явился утром, вместе с военной полицией, все время молчал и только под конец обнаружил свои знания. Вторая заявилась спустя несколько часов, представилась журналисткой — и только сейчас выясняется, что она тоже понимает, о чем говорят вокруг нее русские спасатели. Эти факты наводили на определенные размышления.