Василий Веденеев - Глаз ведьмы

Боже мой, и это все в родной стране, где приходится действовать отнюдь не против агентов ЦРУ или Моссада, а против своих же сограждан, многие из которых тоже носят на плечах погоны офицеров спецслужб, но и ты и они тщательно скрывают, чем заняты помимо службы. Вот и получается — все кругом шпионы и диверсанты: восемь часов в день служат государству, а остальное время — иным хозяевам и самим себе. Да и можно ли считать то время, когда они находились в кабинетах, полностью отданным государству?

В конце концов стоило бы разобраться, что являет собой наше родное государство, ставшее, по сухи, криминальным. Как ни маскируй это слоем румян и трескучими лозунгами, все равно уродливые морщины и гематомы вылезают наружу, причем в самые неподходящие моменты для властей предержащих. И кто такие власти предержащие, тоже стоит приглядеться!

Кстати, Николай Семеныч сам плоть от плоти и кровь от крови всей этой публики, которой давно место если не у стенки, то в Лефортово. Однако они занимают совершенно иные места, ведя бесконечную борьбу за власть — каждый день бой кровавый, но отнюдь не святой и не правый. А ниже, у подножия пирамиды власти, беснуются и плотоядно щелкают зубами те, кому не досталось жирного куска, норовят куснуть за ляжку и стянуть с трона, чтобы взобраться туда самим и начать новый, черный и кровавый передел. Но ведь и эту публику не смей тронуть, поскольку они с депутатскими мандатами и считаются неприкосновенными!

Тьфу, пропасть! Будь они все неладны, но когда колеблется почва под ногами, лучше держаться за руку сильного, а рука Николая Семеновича слабеет день ото дня. С другой стороны, только попробуй вильнуть хвостом: укокошить могут и те, и другие, и третьи. Всем ты, Ваня, успел нагадить!..

В таком отвратительном настроении он свернул под арку старого дома неподалеку от «Белорусской», въехал во двор и увидел, что там стоит машина колченогого. Ага, старый стервятник уже прилетел и поджидает случая, чтобы выбрать жертву?

Положим, Ивана Андреевича в жертвы он записывать не станет — просто нет резона, хотя бы поэтому, — но нервы потреплет. А может, ну его к дьяволу, пусть себе бубнит, а тем временем подумать о другом? Например, как выпутаться из создавшейся ситуации, не ободрав бока до крови и не оставив в капкане лапу, а еще хуже — голову! Объяснять Николаю Семенычу, что происходит и каковы перспективы, бесполезно и небезопасно, так пусть отправляется на дно вместе с тонущим кораблем его капитан с несгибающейся ногой! Буль-буль, и лишь круги по воде.

Поставив машину, Жуков пешочком, пренебрегши лифтом, поднялся наверх. Своим ключом отпер замок и вошел в темноватую прихожую, успевшую насквозь пропахнуть специфическим табаком хромца.

Иван Андреевич прошел в комнату и поздоровался с развалившимся в кресле Николаем Семеновичем.

— Добрый день. Сегодня сыровато и опять прохладно. Может быть, поставить чаю? Есть отличное печенье.

— Не надо, — отмахнулся колченогий и переставил свою сучковатую полированную трость к другому подлокотнику. — У меня мало времени. И чтоб ты знал — у тебя его не больше! Присядь, Иван Андреич, поговорим.

Обращение на «ты» обещало крайне неприятный разговор, а настроение Николая Семеновича, которое Жуков в шутку называл «кладбищенским», лишь усугубляло ситуацию. Наверное, не стоило попусту злить хромца и перечить ему?

Жуков послушно уселся в кресло напротив и, жестом испросив разрешения, тоже закурил.

— Где эта чертова баба? — слегка пристукнув тростью по полу, злобно спросил колченогий.

— Ищем, — лаконично откликнулся Иван Андреевич.

У него не было никакого желания затягивать неприятную беседу и пространными ответами вызывать на себя огонь: лавры самопожертвования Жукова никогда не привлекали.

— Долго, очень долго! — скривился Николай Семенович. — Уже прошло несколько дней, а воз и ныне там.

— Не волнуйтесь, ради Бога! Ее непременно найдут.

— Когда?! Я хочу знать, когда! Вы можете назвать мне определенный срок, указать дату?

Этого Жукову делать очень не хотелось: кому же понравится собственными руками накидывать на свою шею удавку срока? И, как опытный игрок, Иван Андреевич предпринял попытку вырваться из тисков захвата.

— Скоро, — ответил он, чем вызвал лишь презрительную гримасу на лице колченогого.

— Это я уже не раз слышал. Конкретнее, пожалуйста, дорогой Иван Андреевич, конкретнее! Вы дали ей и так слишком большую фору!

— Не волнуйтесь, ее найдут.

— Слушайте, что вы уговариваете меня, словно беременную гимназистку, убеждая, что все якобы имеет свойство рассасываться?! Тут ничего не рассосется. Нужны радикальные меры. Хирургические! Опухоль нужно вырезать, а вы тянете самым преступным образом!

Это Жукову понравилось еще меньше: уже слышна открытая угроза? Раньше Николай Семеныч подобного никогда себе не позволял. Значит, его допекло, заставив забыть про осторожность и лишив умения ладить с любыми людьми. Что же, тем хуже для него. Однако Ивану Андреевичу в отличие от оппонента никак нельзя терять осторожности, если он не хочет пополнить коллекцию охотничьих трофеев колченогого и попасть в число тех, кому он помог оказаться на кладбище.

— Николай Семенович, — улыбнулся Жуков с самым покаянным видом. — Я тоже человек, а не Бог! Мы и так взяли под жесткий контроль все ее связи и места возможного появления. Работаем со школьными подругами, знакомыми, однокурсницами и однокурсниками, по месту ее рождения и прежнего жительства выехала бригада надежных сотрудников. Под наблюдением даже временные контакты, которые нам удалось выявить.

— Ну да, все, кроме одного, — саркастически хмыкнул колченогий. — Его-то вы как раз и упустили. Между прочим, вам он, кажется, лично знаком?

— Встречались по службе, — подтвердил Иван Андреевич: зачем отрицать очевидные вещи и нарываться на лишние неприятности? — Но куда он денется? По его следу идут подогретые менты и мои люди. Кстати, есть сведения, что противник тоже его ищет, но с какой целью, установить пока не удалось. Наверное, хотят отправить к праотцам?

— Сначала душу вытрясут, — уже несколько мягче заметил Николай Семенович. — Но мы должны их опередить во что бы то ни стало! Пойми, Ваня, обратного хода нет!

У Жукова вдруг защемило сердце в тоскливом предчувствии приближающейся большой беды. Бывает так, когда еще ничего не случилось, а сердце-вещун уже ноет.

— Сирмайс получил, что хотел, — помолчав, продолжил колченогий. — И, пожалуйста, не притворяйся, что ты этого не знал. Ты знал! Он все-таки сумел обойти нас на вороных и взял вожделенный приз. Это огромные деньги, а Ленька Сирмайс не глупец и непременно поделится, с кем нужно, чтобы его в следующий раз не бортанули. Но я подставил ему ножку!