Василий Веденеев - Казино «Бон Шанс»

Фыркая мотором, задним ходом подкатил небольшой фургончик, его двери распахнулись, и Лева очутился внутри, брошенный на покрытый ковриками пол, как куча тряпья, напрочь лишенная костей. За руль его машины быстро уселся один из парней и погнал ее совсем не туда, куда собирался ехать Душин — не через мост к «Войковской», а на пресловутое, слабо освещенное «пьяное шоссе»…

Почувствовав на лице мокрое и холодное, Лева с трудом разлепил огнем горевшие веки. Все перед глазами плыло и качалось, в голове гудело, словно в трансформаторной будке, и сквозь этот гул дошли резкие слова:

— Куда дел свои шарманки?

Душина встряхнули и посадили, прислонив спиной к сиденью. Сквозь тонированные стекла фургона было видно, как мимо медленно проплыл так успокаивавший Леву троллейбус, сияющий огнями полупустого салона. О, чего бы он сейчас только ни отдал, чтобы оказаться там, в салоне троллейбуса, а не здесь!

— Я спрашиваю, где твои шарманки? — недовольно повторил все тот же голос. — Успел передать? Где второй, на белой «девятке»? Где его найти, кто он?

Душин тяжело помотал головой и поглядел на спрашивавшего. Боль в глазах немного прошла и он увидел — правда, сквозь пелену постоянно набегавших слез и какие-то плавающие черные пятна — плотного молодого мужчину в черном пальто, устроившегося на сиденье позади водителя. Лицо его было каким-то немного странным: то ли глаза раскосые, то ли татарин, а может быть, так кажется после того, как чуть не оставили слепым?

— Ты меня слышишь? — мужчина в черном пальто закурил сигарету. — Не прикидывайся глухонемым. Куда ушла белая «девятка»? Отвечай!

— М-м-м… Не знаю, — с трудом ворочая непослушным языком, промычал Лева. Он уже понял, что влип в очень дурную историю и, наверняка, попался тем, кого он подрядился прослушивать. Хорошо еще Игорек успел забрать у него аппаратуру, не то каюк! А так есть шанс выкрутиться.

— Знаешь, — засмеялся мужчина в черном пальто. — Знаешь и расскажешь. Куда тебе теперь деваться? Все расскажешь.

— Мне нечего говорить, — с трудом выговаривая слова, попытался ответить Душин. — Это ошибка, страшная ошибка. Отпустите меня, я никому не буду рассказывать.

— Врешь, расскажешь, все расскажешь! — чуть подался к нему мужчина. — Мне ты все расскажешь. Я Леня Пак!

Это имя Лева слышал не раз и потому почувствовал, как внутри у него все задеревенело от страха…

Разворачиваясь, Соболев молил всех богов лишь об одном — только бы не нарваться на какого-нибудь лихача, на бешеной скорости летящего по свободной трассе к «Речному вокзалу» и дальше, на Питер. Сейчас у многих сильные импортные тачки с мощнейшими движками — скорости аховые, лишь свистит, когда проскакивают мимо. Столкнись с таким — и мигом очутишься на небесах, а туда Игорек не торопился. Однако обошлось, и, ерзая от нетерпения, Соболев погнал «девятку» мимо бывшего магазина «Речник», а потом, почти не снижая скорости, резко свернул во двор и проскочил через узкий, едва заметный в темноте проезд. Здесь он почувствовал себя уже в относительной безопасности.

Бешено вертя баранку, он лавировал между огромными железными мусорными баками и детскими площадками и вскоре очутился в соседнем дворе. Там, показав чудеса фигурного вождения, он вырвался сквозь подворотню на улицу, пересек ее и опять нырнул в темноту дворов. Еще несколько минут — и показался огромный трейлер, на прицепе которого в два этажа стояли новенькие машины. Соболев еще больше повеселел и лихо притормозил прямо у кабины трейлера. Из нее шустро выскочили два мужика. Один держал в руке отвертку, а другой — большое ведро. Они моментально сняли с «девятки» Игоря номера и несколько раз окатили ее грязной водой из лужи.

— Все при тебе? — небрежно забросив снятые номера в салон, спросил первый мужчина.

— Да-да, — возбужденно подтвердил Соболев.

— Ложись на пол у переднего сиденья и ни гу-гу!

Дважды повторять не пришлось. Игорь нырнул в «девятку» и скорчился на полу. Лязгнули замки, откинулись узкие борта, и мужики, матерясь и крякая, вкатили «девятку» на свободное место — последней в нижнем ярусе. Заперли двери, накинули на машину рваный полиэтилен, защелкнули замки. Через минуту заурчал дизель, и огромный трейлер, неуклюже разворачиваясь, выполз на улицу…

— Ее нигде нет, — сипела рация в руках Пака. — Мы все обшарили.

— Ищите! Прочешите всю трассу! — настаивал Кореец…

А Соболев тем временем ехал лежа на полу «девятки», качавшейся на ярусе трейлера, который пер по Ленинградке к центру, чадя выхлопами мазута и натужно ревя дизелем. Мимо в обе стороны проносились легковушки, в том числе с бойцами Пака, но никто из них не мог даже заподозрить, что разыскиваемая ими белая «девятка» стоит на эстакаде дизельного мастодонта.

Улыбаясь в ответ на свои мысли, Игорь нашарил за пазухой трубку телефона сотовой связи. Извернувшись, улегся на спину и набрал номер. Несколько долгих, показавшихся томительно долгими, гудков, и хриплый голос ответил:

— Морг.

— Анзора попросите к телефону, — сейчас Игорь был сама вежливость.

— Щас погляжу, — пообещал обладатель хриплого голоса и наступила тишина. Но вот трубку взяли вновь:

— Слушаю.

— Анзорчик? — На всякий случай переспросил Соболев и, получив подтверждение, сказал: — Сегодня! Ты понял?

— Я все понял, дорогой, — заверил Анзор. — Не волнуйся.

Спрятав телефон, Игорь блаженно прикрыл глаза, попытался расслабиться и хоть немного вздремнуть, чтобы восстановиться: сегодня пришлось изрядно понервничать. Но теперь все покатится дальше без его участия, и грех не использовать момент, поскольку пилить ему взаперти еще не меньше часа…

Анзор повесил трубку и обернулся к стоявшему рядом грузному лысому мужчине в несвежем белом халате с закатанными рукавами, поверх которого у него был надет длинный клеенчатый фартук с темными подтеками.

— Слушай, Степаныч, ты тут один покрутишься часок-другой?

— Опять бабские дела? — вытряхивая из мятой пачки «Приму», беззубо осклабился пожилой санитар. — Ладно, дуй! Но с тебя причитается!

— Вах! Какой разговор? — Анзор весело прищелкнул пальцами. — Конечно, дорогой, конечно! Только ты это…

— Молчок, — солидно кивнул Степаныч. — Будь шок!

Быстро пробежав по коридору мимо холодильников с телами и привычно не обращая внимания на каталки со «свеженькими», стоявшие вдоль стен, — он вообще не любил смотреть на них, особенно раздражали намалеванные Степанычем грубые фиолетовые номера на синеватых бедрах, и бирки, привязанные к большим пальцам ног, — Анзор добрался до бытовки, скинул халат, переоделся и, перепрыгивая через две-три ступеньки, поднялся из подвала мертвецкой во двор больницы. Поеживаясь под летевшей с темного неба моросью, — не то холодный дождь, не то мелкая снежная крупа, тающая, не успев достигнуть земли, — санитар отыскал свою машину, скромно приткнутую около мусорных баков, открыл дверцу, сел за руль и начал прогревать мотор. Скоро в салоне стало тепло и он включил магнитолу — из динамиков рванулись торжественно-просветленные звуки хоралов Баха: современную музыку Анзор слушать не любил. Медленно выезжая со двора, он вдруг вспомнил, как его хороший знакомый по фамилии Молибога однажды глубокомысленно заметил, когда они заговорили о современной музыке: