Богдан Сушинский - Гнев Цезаря

Правда, существовал еще один фактор, который сдерживал барона в его отношениях с Розандой. Сразу же после знакомства с Луканией его предупредили, что она – женщина князя Валерио Боргезе. Несмотря на то что Черный Князь находится в тюрьме, они продолжают поддерживать отношения, и Розанда употребляет все мыслимые связи, чтобы как можно скорее вытащить Валерио из-за решетки.

…Наверное, идея операции «Странник», – возвращался фон Штубер к своим воспоминаниям, вновь усаживаясь за стол, – так и оказалась бы похороненной, если бы слух о ней не дошел до шефа абвера адмирала Канариса. Как человек, который априори не сомневался в том, что против стольких врагов на востоке и западе Германии не выстоять, он тут же поручил полковнику Сиверсу, курировавшему подготовку агентуры на оккупированных территориях Союза, связаться с бароном.

Их встреча произошла в Подольске, в старинной крепости, которая буквально со дня взятия города была отдана разведывательно-диверсионному отряду фон Штубера с условием, что тот поможет в борьбе с партизанами, с опасной быстротой размножавшимися по окрестным лесам. Полковник не только поддержал план Штубера, но и предложил рассредоточить таких юных агентов по регионам. На первом этапе это должны быть: балтийский (в районе Ленинграда), крымский, московский и киевский регионы. Мало того, он заявил, что специалисты абвера уже работают над подбором этих кандидатов, разрабатывают основы сотворения их легенд и условия подготовки. Правда, их готовят для разведывательной работы в тылу русских уже сейчас, во время войны, в качестве несовершеннолетних агентов. Но ведь ничто не мешает изменить предназначение этих курсантов.

Взамен, от имени Канариса, он просил Штубера о внедрении в состав его отряда СД «Скиф» двух агентов абвера, которые бы не только оперативно давали сведения о ситуации в ближних тылах войск, но и создавали сеть «оккупационной» агентуры военной разведки. Причем о присутствии этих агентов в «Скифе» не должны были знать ни в самом отряде, ни в руководстве Главного управления имперской безопасности.

Именно тогда, в ходе общения с полковником Сиверсом, барон сумел уяснить для себя, насколько глубоки и опасны разногласия, существовавшие между Гиммлером и Канарисом, между разведывательно-диверсионной службой СД и абвером [19].

Впрочем, все это – уже детали. Важно, что буквально месяц спустя человек Сиверса доставил в Степногорск, в который отряд барона перебазировали в виде десанта, четырнадцатилетнего Георга Доланда, выступавшего под именем Николай Безроднов.

Отряд Штубера забросили в этот городок ночным десантом, чтобы захватить узловую железнодорожную станцию со всеми скопившимися на ее запасных путях эшелонами. Таким образом, диверсанты «Скифа» должны были вывести из строя линию, связывавшую центральную часть Украины с Николаевским морским портом, а также дезорганизовать и проредить гарнизон города, облегчая захват его частями вермахта.

Во время этого ночного десанта Штубер, облаченный в форму советского офицера, был легко ранен в ногу. Причем случилось это как раз в те минуты, когда он приближался к дому давнего агента абвера Фонюргиной, чтобы укрыться в ее доме. Кто знает, как бы сложилась его судьба, поскольку как раз в это время русские принялись прочесывать городок, истребляя бойцов воздушного и танкового десантов, но рядом оказалась семнадцатилетняя санитарка местного госпиталя, представившаяся Евдокимкой и принявшая барона за своего. Она-то и помогла Штуберу уцелеть во время прочесывания, перевязала и, по его просьбе, довела до дома агента.

С хозяйкой дома Евдокимка была знакома плохо. Нелюдимая, всегда неопрятная с виду, Фонюргина появилась в городке года два назад, чтобы присмотреть за больной родственницей, от которой и унаследовала этот небольшой, как и сама хозяйка, неухоженный домик. В городке ее считали «полоумной сектанткой», которой, по слухам, такие же сектанты помогали одеждой и едой. Общаться же она пыталась только с преподавателем педагогического училища Анной Жерми, да и то крайне редко.

Вот и сейчас она встретила незваных гостей, стоя лицом к иконе в углу комнаты, и, кажется, даже не оглянулась.

– Наверное, вы немного знаете меня. Я – Евдокия Гайдук. Моя мать была завучем, а в последнее время – и директором школы, которая здесь неподалеку.

– Не знаю такой, – угрюмо ответила Фонюргина. – Ни тебя, ни матери. Чего тебе?

– Раненого командира нужно на несколько часов приютить, пусть отлежится. Фашистов уже отогнали, так что бояться нечего.

– В соседнюю комнату его, там лежанка, – сухим и жестким, почти мужским, голосом ответила старуха, усердно крестясь при этом. – Что фашисты, что коммунисты, все вы – отродье сатаны.

Когда, усадив раненого на лежанку в маленькой комнатушке, санитарка уходила, Штубер попридержал ее за руку и вручил кинжал, которым она несколько минут назад распаривала его штанину.

– Это тебе, на память от старшего лейтенанта Волкова. У пленного немецкого офицера отнял. Кстати, на конце рукояти – родовой герб его бывшего хозяина, барона фон Штубера.

– Даже так, барона?!

– Не забудь – фон Штубера. Возможно, когда-нибудь этот кинжал спасет тебе жизнь, красноармеец Евдокия Гайдук.

– У нас, в полевом госпитале, мы называем друг друга «госпитальерами».

– Чудное наименование. Вы хотя бы знаете, что «госпитальерами» называли себя рыцари-крестоносцы, основавшие в Иерусалиме свой первый в мире рыцарский орден? И что назывался он именно так – Орденом госпитальеров?

Лишь со временем, когда его отряд «Скиф» уже базировался в Степногорске, барон выяснил, что Евдокия не однофамилица, а племянница майора-энкавэдэшника Гайдука. И что вскоре после отхода ее госпиталя Евдокимка станет бойцом батальона морской пехоты. Здесь же фронтовая рулетка свела его и с «подпольной» графиней Анной фон Жерми. Но это будет со временем, а пока что…

Как только санитарка ушла, Фонюргина восстала в освещенном утренним солнцем проеме двери и, ни слова не произнося, сурово уставилась на привалившегося к стене офицера.

– Честь имею представиться: оберштурмфюрер СС…

– Вы уже представились, барон фон Штубер, – процедила старуха, переходя на немецкий. – Во время обмена любезностями с этой юной коммунистической стервозой.

– В таком случае приведите себя в порядок, баронесса фон Юрген, – слегка улыбнувшись, окинул оберштурмфюрер фигуру женщины иронично-презрительным взглядом. – Спектакль с переодеванием и преждевременным старением окончен.

– Он будет окончен, когда германские войска войдут в город, – вскинула подбородок баронесса. – А пока этого не произошло – поскольку десант ваш разбит, а основные силы вермахта топчутся у западных окраин, – моя внешность служит лучшей защитой от всякого, кто вознамерится войти на территорию усадьбы. Могу напомнить вам, оберштурмфюрер, что в перечне конспиративных приемов этот называется «щит брезгливости».