Богдан Сушинский - Правитель страны Даурия

– Боюсь, так всё и случится, – с грустью признал его правоту Родзаевский.

– Поэтому я уже не раз говорил квантунскому командованию: выступать следует немедленно, – начал входить в привычную роль главнокомандующий. – Японцы должны двинуть свои дивизии и оттянуть часть войск красных на себя. Если же они не решатся на это…

– Так, может, мне со своим отрядом сразу же прикажете идти не к Берлину, а в сторону Токио? – не скрывая иронии, продолжил его мысль Легионер, хотя понимал, что прозвучало это едва ли не дерзко.

– И пойдете, когда прикажу, – набыченно уставился на него Семёнов, стараясь сбить с ротмистра спесь. – А не дойдете – вздерну. Ты меня, энерал-казак, знаешь. Если же японцы все-таки в ближайшее время не решатся, на этот случай у тебя, ротмистр, окажется еще одно мое письмо. – Генерал угостил офицеров сигаретами, совершенно забыв при этом о знаменитых сигарах Родзаевского, и, затянувшись сам, продолжил: – Только адресовано оно уже будет генералу Петру Краснову. Который, как вам известно, вместе с генералами Шкуро, Домановым и Султан-Гиреем, объединил сейчас под своим началом все казачьи части, находящиеся в Югославии, Италии, Германии и других странах. И в нем будет предложение выступить против красных самостоятельно, с запада и востока, навязывая партизанскую войну, в которой германцы в Совдепии так позорно проиграли.

– Рисковое мероприятие, – покачал головой Родзаевский.

– Рисковое, не возражаю. Однако сидеть и ждать непонятно чего, тоже хватит. В любом случае об этом документе не только японцы, но и германцы знать не должны. Вы поняли меня, ротмистр?

– Так точно, ваше превосходительство, – медленно, вальяжно заверил Курбатов. – Немцы о нем не узнают, поскольку передам его на словах. Иначе бумага обязательно попадет в руки гестапо или СД. При первой же встрече с германцами они устроят мне проверку, обыщут и даже попробуют пытать: вдруг я агент большевиков? Так что вы составьте текст, я его заучу и передам Краснову.

– Подумаем, ротмистр, подумаем, – недовольно проворчал генерал, которого покорежило столь прямолинейное растолковывание обычных шпионских истин. – В любом случае мы постараемся скоординировать наши действия с Красновым, – адресовался он уже к полковнику. – В случае поражения рейха или свержения фюрера – поскольку американцы и англичане могут выдвинуть и такое условие в качестве первого шага к сепаратному миру, – мы сможем выступить совместно с белой гвардией Краснова и Шкуро уже под покровительством англосаксов. И пока передовые части Советской Армии будут сражаться на полях Европы, попытаемся поднять народ в её тылах. Самое время рискнуть, все равно другого такого случая не представится.

– Не представится – это уж точно. Хотя совершенно очевидно, что более реальной и значительной силой, – напомнил полковник Родзаевский, – являются сейчас войска не Краснова, а Власова, большей частью сформированные из вчерашних красноармейцев. Вернувшись в Россию, каждый из них сагитирует на борьбу своих родственников, односельчан, словом, понятно… К тому же Власов знает ведущих нынешних командиров и бойцов Красной Армии, а также молодое поколение совдеповцев.

– Да, власовцы – более значительная сила, поскольку её возглавляет бывший большевистский генерал, кстати, из пролетариев, который у народа вызывает больше доверия, нежели любой из нас, царских генералов. Как видите, я тоже реалист, – едва заметно ухмыльнулся Семёнов, явно подчеркивая, что признавать эти факты ему не так-то просто.

– Из пролетариев, с этим придется считаться.

– Правда, сотрудничество с фашистами в глазах «героического советского народа» его тоже не очень украшает. Еще бы: сотрудничество «с проклятой фашистской нечистью»! – язвительно рассмеялся атаман, отдавая себе отчет в том, сколь неприятно сейчас выслушивать подобное обоим офицерам, особенно руководителю Российского фашистского союза.

– Пропаганда есть пропаганда, – невозмутимо подтвердил полковник, хотя далось это ему с большим трудом.

– Словом, извините, господа, но пока что я позволю себе делать ставку на «беляка» Краснова, – подытожил Семёнов. – В письме будет сказано, что вы, ротмистр, поступаете в его полное распоряжение.

– Впрочем, если Скорцени пожелает, чтобы вы закончили еще и германскую разведывательно-диверсионную школу, – молвил Родзаевский, – не противьтесь этому, ротмистр. Перенимайте и германский опыт, он нам тоже пригодится.

– То есть мне уже не придется возвращаться сюда? – удивленно уточнил Курбатов.

– Без особого моего приказа – нет, – ответил генерал. – В конце концов, вы понадобитесь мне и в Германии. Тем более что из письма Краснов узнает, что в скором времени я и сам появлюсь в Европе, дабы иметь возможность встретиться с ним, Шкуро и всеми прочими. Уже потом вместе вступим в переговоры с этим подлецом Власовым, а если удастся, то и с Деникиным, который, заметьте, пока что решительно не желает какого-либо союза с германцами. Вы не задаетесь вопросом: почему я столь подробно распространяюсь об этом, ротмистр?

– Нет, не задаюсь. Слишком высокая политика. Мое присутствие в ней ничего не решает. Я всего лишь – легионер, маньчжурский стрелок, и не более того.

– И радуйтесь этому, ротмистр, в соболях-алмазах, – угрюмо посоветовал ему Семёнов. – А ведь чертовски романтично звучит: «Легионер»!

– Зато я думаю о другом, – продолжил свою мысль Курбатов. – Если мой отряд или хотя бы один человек из его состава дойдет до Берлина, это сразу же заинтригует и немцев, и казаков – красновцев вместе с власовцами.

– Главное, заставить внимательно присмотреться к вам Отто Скорцени, – напомнил Нижегородский Фюрер. – Вот что немаловажно.

– Обязательно постараюсь встретиться с ним, господин полковник. Рейд к столице рейха должен вызвать уважение к нашей секретной школе. А в какой-то степени и поднять авторитет вашей армии, господин генерал, во всей Европе.

Родзаевский поморщился: последнее предположение показалось ему крайне неуместным. Каково же было его удивление, когда атаман Семёнов вдруг поднялся из-за стола, наклонился к не успевшему встать ротмистру, обхватил его голову и сверху по-отцовски поцеловал в лоб!

– Этот казак не только великолепный диверсант, полковник, – торжественно произнес он, когда его собеседники тоже поднялись, – но и политик. Несмотря на то, что всячески открещивается от этой науки. Он-то мне и нужен. Именно такого человека я и имел в виду, задумывая свой «крестовый поход» на рейх.

– Диверсионно-крестовый, с вашего позволения, – наполнил рюмки Родзаевский.

– Детали похода мы, ротмистр, еще обсудим, – сказал генерал-атаман, когда все трое выпили стоя. – Сейчас пока что одно могу сказать: в рейд – через неделю. В Чите, на квартире нашего агента, вы получите приказ о присвоении чина подполковника. А в миниатюрном пакетике, который вскроет генерал Краснов, Отто Скорцени или кто-то из высших чинов рейха, будет сказано, что… полковник Курбатов, – выдержал многозначительную паузу атаман, давая князю возможность прочувствовать важность момента.