Иван Козлов - Осколок ордена

Времени на то, чтоб привести себя в порядок, у водителя мало. Рубашку, залитую кровью из разбитого носа, переодел, конечно, йодом ссадины смазал — и бегом помчался к Рассадину. Тот не любит, когда опаздывают.

Константин Евгеньевич с иронией рассмотрел помятого своего бойца, но потом насупился:

— С Паниным вопрос закрываем. Раз не удается договориться, надо убирать человека. Или это запредельно сложно, а, Волин?

— Панина — сложно, — как всегда кратко ответил тот.

— Господи, кого ж ты дал мне в помощники! Винтовки на поле боя бросают, элементарный приказ выполнить не могут, даже не знают, с какого боку к нему подойти!

— Знаю, — сказал Волин. — Но это потребует времени.

— Времени — на что?

— У Панина женщина есть, Лариса, я узнал ее адрес. Соловьева, двенадцать. У нее он нечасто, но бывает. Надо застать, когда они выходят на прогулку, вот тогда он из-за нее сам на ствол полезет.

Константин Евгеньевич выслушал Волина, даже головой покивал, но, минуту подумав, распорядился так:

— Ты красиво и убедительно говоришь, но нет у меня времени ждать. Нет, понимаете вы все?! Два дня! Даю два дня, чтоб Панина убрать и чтоб я после этого смог общаться со Стасом! Задачу ставлю вам двоим, — показал он на водителя и

Волина, — но исполнителем назначаю тебя, — палец упирается в грудь бывшего спецназовца. — Сейчас свободен, понял? Обещаю, хороший куш за это получишь, даже на Канары с невестой съездить сможешь.

Волин молча выходит из квартиры Рассадина, а тот открывает сейф, достает из него пистолет, протягивает водителю:

— Держи на всякий случай. Не нравится, что Волин себе на уме, вдруг фортель какой выкинуть надумает. А провалите дело — будет чем застрелиться. Да, ствол из... В общем, вернуть его надо обязательно, понял? И микрофон возьми. Мало ли...

Водитель выходит вслед за Волиным, и теперь Константин Евгеньевич оборачивается к Хряку:

— А тебе задачка полегче. Женская, можно сказать, задачка...

Все-таки это здорово, что и в конце двадцатого века наш народ оставался самым читающим в мире! Надобность в продавцах на книжных «развалах» не уменьшилась, и Гречихин, сменив костюм революционного матроса на футболку с джинсами, опять занялся торговлей на своем же месте — у метро.

Здесь и разыскал его Андрей.

Кафе было почти рядом, распивать, правда, там не разрешалось, и потому не совсем удобно было разливать под столом из бутылки, спрятанной в пакет. Но Мишка мог это делать с закрытыми глазами!

Пол-литра «уговорили» за полчаса, и далее потекла беседа по душам.

— ...Меня ведь не выгнали, брат, я сам ушел! — рассказывал Гречихин. — Ресторатор неплохой мужик, но жизни не знает. Вызвал, говорит, прощаем, оставляем, но на будущее запомни: ты погоны снял, а значит, с войны вернулся, и надо все, что было там, забыть... А мы разве вернулись? Скажи, Андрюха, мы вернулись? Вот ты можешь все забыть, если у тебя кишки там...

Гречихин начал говорить так громко, что Андрей толкнул его ногой под столом:

— Тише, на нас оглядываются...

— Хрен с ними! — ответил Мишка, но голос понизил. — Пусть слышат, что мы кишки тебе обратно в живот заталкивали. И у меня вот... — Он покачал ногой. — Инвалид. Никуда не сунуться, никому не нужен. Им хорошо говорить, чтоб все забылось и все закончилось. Только мы не вернулись, Андрюха, мы все еще как на побывке, блин... В футболках ходим, а погоны на плечах чувствуем.

— Несостоявшиеся джентльмены, — криво улыбнулся Андрей.

— Это для меня непонятно.

— Поймешь сейчас. Одна наша общая красавица желает познакомиться только с состоявшимися. — Андрей вытащил из дипломата газету и показал на девочку с голыми грудями. — Узнаешь? Вы мне ее на день рождения привезли.

— Да? — Гречихин уставился на заметку. — Только я ее и знать не знаю, а если и видел в лесу... Я ведь тогда в таком состоянии был, что мужика с бабой перепутал. Ну Вадик, ну откопал! Стерва, значит?

Андрей вздохнул, ответил не сразу:

— Самое интересное, что говоришь с ней — девчонка как девчонка, и неглупая, и интересная даже... А по сути — вот она, суть.

Мишка с сожалением заглянул в пакет — и чего туда было заглядывать, коль бутылка давно пуста?!

— Слушай, — предложил Андрей. — А давай к ней в гости заскочим. Позвоним сейчас, поскольку телефон указан, узнаем адрес, зайдем в гастроном, купим что надо...

— То, что надо для таких целей, вообще-то в аптеке продают, но ход твоих мыслей мне нравится.

По телефону ответили, что Настя подойти сейчас не может, но адрес дали, и они, купив торт и цветы, поехали к черту на кулички. Уже когда вошли в подъезд пятиэтажки и стали подниматься по грязным сбитым ступеням, Гречихин вдруг вспомнил:

— Слушай, а почему — Настя? Ту вроде Наташей должны звать. Может, чтоб налоги не платить?

Какое отношение имеет имя к налогам, эту тему ребята развить не успели, поскольку стояли уже перед дверью и жали на звонок.

Им открыл качок в темной футболке, без всяких расспросов пригласил:

— Входите.

— Мы бы Настю хотели повидать, — сказал Андрей.

Качок заржал как лошадь:

— Повидать? Это что-то новое. Входите, говорю же, не маячьте на пороге. Есть у нас и Настя, и Маруся, и все, что хотите.

Теперь уже вступил в разговор Мишка:

— Ты русский язык понимаешь? Тебе сказано: позови Настю.

Качок почесал за ухом, внимательно зачем-то посмотрел на торт в руках Андрея, обернулся и крикнул в глубину квартиры:

— Хохлушка, ну-ка поди сюда! К тебе клиенты какие-то странные пришли.

Появилась девица в халате, цепко оглядела пришедших:

— Вы звонили, да? Но что-то я вас не узнаю.

— Я вас тоже. — Андрей вытащил газету и, показывая на крохотную фотографию Насти с голым бюстом, сказал: — Я ее хотел бы видеть.

— Это я и есть. Не похожа? — Она тотчас распахнула халат, оголив груди, и поманила пальцем точно так, как делала это на снимке. — А теперь?

— Простите. — Андрей тотчас развернулся и пошел вниз. — Ошибочка вышла.

Вслед за ним поспешил и Мишка. Амбал же, проводив их взглядом, забежал в комнату, сказал двум парням, сидевшим на диване:

— Дуйте за ними! Чую, не пустые, с таким тортом и таким букетом пришли!.. Только не в подъезде и без крови, поняли?

Те схватились мгновенно с мест, а амбал стал у окна — чтоб самому понаблюдать, чем закончится дело.

Увидел он мало чего. У подъезда горел тусклый свет, в углу двора, куда неспешно шли два этих странных посетителя притона, вообще ничего не было видно, но именно там и нагнали уходящих его дружки...

О том, что произошло потом, он догадался минут через пять, когда из тьмы в сторону родного подъезда, поддерживая друг друга, выползли его подельники...

А Андрей и Мишка не торопились выйти под свет фонаря, тормознули за киоском, установленным на остановке, чтоб привести себя в порядок. В принципе, стычка произошла без особого для них ущерба, разве что у Андрея пуговица от рубашки отлетела, а Мишка малость палец зашиб. Даже торт не помят и цветы не осыпались.