Олег Алякринский - Большой шмон

— Ну вот, чмо, теперь мы в равном положении, — жестко проговорил он. — А то что ж ты, падла, зовешь на толковище, просишь меня прийти без оружия, а сам в рукаве перо прячешь? Не дело это… За такие подлянки знаешь, что на зоне делают?

— Да плевать мне на твою зону, курва, — с ненавистью прорычал Витек. — Все равно ты со мной ничего не сделаешь.

— А вот тут ты ошибаешься, крыса. И про зону ты торопишься с высказываниями. Я тебе вот что скажу, козел: если бы ты топтал зону, то знал бы, что совершил сразу несколько непростительных грехов. Ты сухарился под уважаемым именем законного вора. Под тем же именем ты крысятничал. Ну и самое страшное твое преступление — ты пытался убить смотрящего по России, к тому же, убить предательским способом. Так что по любому раскладу ты, падла, заслужил позорную смерть.

Но Витек не стал слушать Варяга. Вызверившись, как самый настоящий Хорек, он схватил за ножку стоящий рядом стул, отпрыгнул вбок и со страшной силой обрушил стул на противника, метя ему прямо в голову. Но и на этот раз он промазал: спинка стула лишь по касательной задела Варяга по плечу. И хотя удар оказался чувствительным, Владислав устоял. Не давая возможности своему «близнецу» снова воспользоваться опасным орудием, он собрался и сбоку, коротким ударом ноги в колено, заставил того рухнуть на колени.

Дальше Варягу хватило секунды, чтобы обрушить на отморозка град страшных ударов, от которых тот, казалось, вряд ли оправится. Но Хорек оказался живучим и не желал сдаваться. Из последних сил он ногами оттолкнул Варяга, рванул к батарее, подхватил нож и снова кинулся на своего смертного врага.

— Ну что, гнида воровская! Вот теперь я с тобой поговорю по-нашему, по-тульски!

Владислав шагнул назад и оказался припертым в самый угол. Все решали доли секунды. И тут рука Варяга автоматически нащупала в углу у стены черенок лопаты. Не раздумывая, Варяг схватил его и остервенело стал крушить своего противника смертным боем до тех пор, пока безжизненное тело Витьки не задергалось в предсмертной агонии.

— Ты сам напросился, чмо! — с тихой злостью проговорил Варяг, с усилием заставив себя остановиться от дальнейших, бессмысленных уже побоев.

Едва переведя дыхание, Варяг кинулся в темную прихожую, к двери, обитой металлом, с силой толкнул ее. За дверью оказался темный чулан. Варяг нашарил рукой выключатель на стене — вспыхнула тусклая лампочка под потолком. Он даже застонал от жуткой картины, которая предстала его глазам. Связанная по рукам и ногам бельевой веревкой, Людмила лежала на полу, привязанная стальным тросом к радиатору батареи. Поперек лица была наклеена широкая лента пластыря. Лицо и руки были в кровоподтеках. На полу валялся шприц и несколько ампул. Варяг, морщась, словно сам ощущал ту же боль, которую испытала за эти долгие сутки Людмила, осторожно содрал с ее губ и щек пластырь. Под пластырем вся кожа оказалась багровой. Он тронул ее за плечо — холодное как лед. Ему вдруг почудилось, что она мертва.

— Люда! — прошептал Варяг дрогнувшим голосом. — Людочка! Это я, Владислав! Ты меня слышишь?

Женщина чуть шевельнулась у него под рукой. Веки затрепетали и приоткрылись.

— Ты меня узнаешь, Люда? — повысил голос Варяг. — Это я, Владислав! Что они с тобой сделали? — Он скользнул взглядом по ее растерзанному платью, по содранным в кровь коленям… Чиркнул зажигалкой, дождался, когда желтое пламя перегрызло веревку в одном месте, в другом, и быстро освободил Люду от пут. Потом отвязал стальной трос от батареи.

— Кололи, — слабо проговорила Люда и потянулась всем телом, ощутив внезапную свободу. — Наверное, снотворное… Слабость…

В коридоре раздался грохот и послышался топот ног. Варяг обернулся и увидел Гепарда, который не выдержал и все же выломал входную дверь. Где-то наверху громко лаяла собака.

— Влад, в конце улицы появился омоновский «уазик». Похоже, сюда едут. Надо немедленно уходить… — шумно переводя дыхание, сказал Гепард. — Степа погнал к своей «хонде». Он будет ждать нас у станции. Туда можно дворами пробраться, в обход — я там сегодня днем все тропки изучил.

— Давай, брат, дорогу показывай, а я Люду понесу… Она совсем без сил…

Взяв женщину на руки, Варяг быстрым шагом пошел за Гепардом. Через подвал они вышли на задний двор барака, а оттуда, под покровом ноябрьской ночи, в сторону железнодорожной станции.

— Ну что, Владик, беседа «с глазу на глаз» в бараке увенчалась успехом? — радостно встретил появление Варяга Сержант, ожидавший их в своей машине недалеко от станции.

— Как видишь, Степа. Есть еще порох в пороховницах.

— А как она? — спросил Степан, оглянувшись на спящую Людмилу, которую Варяг держал в объятьях.

— Ей пришлось тяжело. Она так и не очнулась, — отозвался Владислав. — Похоже, эти выродки вкололи ей лошадиную дозу демидрола. Но дыхание ровное, будем надеяться, что завтра к утру она придет в себя.

Ехали по Кольцевой на юг. Когда «хонда» свернула с МКАД на Марьино, Варяг, приметив на углу около универсама «Перекресток» телефонную будку, попросил Степана на минутку остановиться. Было уже около полуночи, но, несмотря на столь поздний час, Варяг решил потревожить своего кремлевского благодетеля.

Его звонок поднял Виноградова с постели.

— Помните, о чем я вас предупреждал во время нашего последнего разговора? — заговорил Владислав. — О том, что нас с вами кое-кто очень и очень внимательно слушает. Мое положение этим сильно осложняется. Мне необходимо на время исчезнуть… А вам разобраться в ситуации.

Виноградов слушал очень внимательно. Он умел мгновенно приводить себя в рабочее состояние, даже среди ночи.

— Опять исчезнуть? Г-м… Владислав Геннадьевич, не хотел вам раньше времени говорить, но дело принимает чрезвычайный оборот, поэтому скажу… Два часа назад мне стало известно, что на днях у вас состоится важная встреча. Очень важная встреча! После нее в вашей судьбе многое переменится! Так что не советую вам исчезать надолго! Назначено может быть в любую минуту.

— Дело в том, что за мной очень пристально следят и… — Варяг хотел было добавить, что после многочисленных покушений — сначала около ресторана «Золотая нива», а потом на подмосковной даче у Закира Большого, сейчас в Долгопрудном (ведь не просто же так там появился ОМОН) — он никому не может доверять и сам намерен обеспечивать свою безопасность, но осекся. Интуитивная осторожность подсказывала, что и Виноградову не следует знать обо всех деталях сегодняшних происшествий. В конце концов, Владислав не был стопроцентно уверен в том, что прослушивание его телефонных переговоров осуществляется без ведома этого высокопоставленного собеседника! Он и так сильно рисковал, доверяясь Александру Ивановичу.