Андрей Кивинов - Выбор оружия

– Шевелись, падаль!

Взгляд у девушки был какой-то странный, но Семен приписал это увиденной ею сцене. Действительно, как-то некрасиво получилось. Хотя после стрельбы, казалось бы, о чем говорить? Он хотел ее обнять, но она отстранилась, довольно резко оттолкнула его руку и вошла в дом сама, не оборачиваясь.

Казначей вязал Перекатникову руки ремнем, бормоча ругательства и стараясь затянуть побольнее.

– Отпустите меня, – неожиданно сказал Валентин. – Не берите еще один грех на душу. Я никому ничего не скажу, честное слово. И денег могу дать.

– Ты уже дал все, что только мог. Только задница нетронутой осталась, так она никому не нужна.

– Я заплачу.

– Не, ошибаешься. Ты зарыдаешь. Очень скоро.

– Пять тысяч долларов вас устроит? Казначей демонстративно рассмеялся, но так же резко оборвал смех. Глаза его забегали, как часто бывало, когда он ухватывал важную мысль.

– Ну-ка, с этого места подробнее. Говоришь, заначка у тебя есть? А чего раньше прибеднялся? Давно бы с нами рассчитался и шел на все четыре стороны.

– Не у меня, но я знаю, где можно взять.

– Только не говори, что клад здесь зарыт. В городе! Я, кажется, догадался.

Артем принялся обыскивать пленника, выворачивая карманы и разрывая подкладку. Его интересовали две вещи: связка ключей и записная книжка. Не обнаружив первого, он сбегал на огород и быстро вернулся, неся испачканное землей кольцо с четырьмя ключами:

– Эти два – от твоей халупы, а эти – от квартиры подружки? Той, которая на Кипре пузо греет. Значит, у нее дома спрятана кубышка? – продолжая нервно говорить, Казначей присел на табуретку и зашелестел страницами блокнота. – Кажется, ты что-то говорил про сигнализацию?

Пока они, в первый вечер, добирались до дачи, Артем расспрашивал об Ольге, и Валентин наболтал много лишнего. Про деньги тогда умолчал – скорее всего, забыл впопыхах, а не из благородства.

– Сигнализация…– протянул Казначей, лихорадочно отыскивая нужную запись, на которую раньше не обращал внимания. – Вот оно!

Развернув книжку так, чтобы всем было видно, он припечатал грязный палец к середине разлинованного листа, где, ниже адреса Ивановой, были вписаны цифры.

– Ай-ай-ай, зачем же так неосторожно? Валентин смотрел пустыми глазами.

– Скажешь, где деньги лежат? Маленький штраф за попытку побега, все справедливо. И нам будет спокойнее: не станешь же ты бабе своей рассказывать, как подставил ее, значит, и про остальное умолчишь. Тогда тебя, наверное, можно будет отпустить. Ну, живее, скажешь?

– Нет.

– Скажешь…– Казначей ударил, а Фролов поспешил увести девушку в другую комнату.

Они молчали, прислушиваясь к тому, что творилось за стеной. При каждом шлепке Вера вздрагивала, а когда послышался грохот упавшего тела, закрыла уши руками.

Казначей вошел к ним, довольный.

– Раскололся, – сказал он, заматывая окровавленную руку носовым платком. – Тоже мне, Зоя Космодемьянская! В копилке, оказывается, побольше пяти штук заныкано. А еще, представляешь, оказывается код сигнализации у него в книжке наоборот был записан. Шпион хренов!

– Как я тебя, оказывается, ненавижу, – сказала Вера, пряча лицо в ладонях.

На Казначея ее слова впечатления не произвели. Он ухмыльнулся, зубами стягивая узел на повязке, сплюнул нитки и ответил:

– Я на тебе жениться не собираюсь, так что любовь твоя мне не нужна. Это вон ты его огорчить можешь, а мне твоя ненависть как-то по барабану. Можешь ненавидеть, лишь бы не кусалась… Семен, пошли, пошептаться надо.

Вставая с кровати, Фролов хотел погладить девушку по спине, но она дернулась всем телом, оттолкнула плечом его руку:

– Не трогай!

Семен замешкался, но Казначей его поторопил:

– Потом разберетесь. С бабами вечно так, в самый неподходящий момент истерики закатывают.

Перекатников лежал в углу, поджав к животу колени. Ноги Казначей ему тоже связал, несколько раз обмотав у щиколотки бельевой веревкой.

Мужчины сели за стол, и Фролов налил в два стакана.

– За удачу! – Казначей лихо проглотил свою дозу. – У нас появился шанс. Понимаешь, о чем я? Не миллионы, конечно, но хватит, чтобы податься на юга. Может, и с документами чего-нибудь удастся придумать.

– Нет, – Фролов покачал головой; он уже принял решение. – Поделим то, что есть, и разбежимся. Я знаю, куда мы с Верой поедем.

– Почему?

– Не везет нам с тобой. Два раза пробовали — и что получилось?

– Бог троицу любит, – усмехнулся Казначей одной половиной лица.

– Может, и троицу – но явно не нас. Я ухожу.

– С Верой?

– С Верой.

– А ты ее мнение спрашивал?

Фролов пожал плечами и встал. Он был настолько уверен в ответе девушки, что, пройдя к ней в комнату, не стал закрывать дверь: пусть Артем знает, какие у них отношения.

– Я все слышала, – сказала Вера, не отрывая лица от ладоней.

– Ты едешь?

– С тобой? Никогда! – С неожиданной злостью она посмотрела на Семена и последнее слово буквально выплюнула в его лицо.

У Фролова потемнело в глазах. В душе что-то оборвалось. Или там нечему было рваться?

Казначей рассмеялся.

– Но почему?

– Ты не понял? Я знаю и про магазин, и про все остальное. Меньше надо было меня дурой считать. И дверь плотнее закрывай в другой раз!

– Но ты же говорила, что любишь меня!

– Когда, в кровати? А что ты привык слышать? Что ты козел и импотент?

Фролов прислонился к стене. Кровь шумела у него в висках, во рту было сухо, только привкус сивухи ощущался на языке.

– Значит, остаешься?

Внезапно Семен испытал облегчение. Да кто она такая? Просто первая мочалка, которая подвернулась ему в этом городе. Ничем не лучше других. Если б не она со своим гребаным братцем – все бы у него было в порядке, не искали б его менты и бандиты, не висело на совести душегубство. Смог бы и устроиться, и денег заработать, а такие шалавы, как она, раздвигали бы ноги, когда он щелкнет пальцами. Куда он раньше-то смотрел, придурок влюбленный? Ха, влюбленный, как же! Или теперь это так называется?

Он вспомнил сцену на пляже и все, что передумал после этого.

Дымка в глазах рассеялась. Мир за окном сверкал яркими красками, торопил жить, пока место под солнцем еще вакантно.

Фролов испытал прилив сил. Покидая комнату, хлопнул дверью так, что дрогнули стекла:

– Ну и черт с тобой!

– Вот это правильно, – Казначей ждал его с наполненным стаканом в руке, но Семен отвел его руку.

– Не буду. Давай мою долю, и разбегаемся.

– Может, передумаешь? Смотри, не пожалей…

– Угрожаешь? – Семен прищурился, сейчас он был уверен, что, начни они драться, легко одолеет недавнего друга.

Казначей это тоже почувствовал. Молча полез в карман, вытащил деньги. Купюры были мятые, влажные от долгой близости к потному телу. Рассчитался практически честно. Семен догадался, что какую-то часть Артем все равно утаил, но спорить не стал, чувствуя себя выше бытовых дрязг. Разглаживая банкноты, Фролов вспомнил кафе, с которого все началось, и барменшу. Красивая, стерва! Вот с ней бы покувыркаться… Наверняка и в постели погорячее, и дури в голове меньше.