В. Яблонский - Новый передел

Ворота открывались автоматически, и Варяг заехал во двор, не выходя из машины. Он помог Серебрякову выбраться из салона и проводил в дом. Первым же делом промыл его рану и обработал ее.

— Действительно ничего серьезного, — заметил он. — Хотя, если бы он ударил на сантиметр пониже, мог бы зацепить артерию. Ты говоришь, у одного из них был пистолет с глушителем?

— Да, — Родион расслабленно откинулся на мягкую спинку дивана, — причем не фуфло какое-нибудь, а «беретта». Это профессионалы, Владислав Геннадьевич. Просто сначала хотели работать по-тихому. Решили закосить под обычный гоп-стоп, перешедший в мокруху. Ножом по горлу — и «мама, не горюй»… Вывернули бы карманы, и все — очередной висяк для оперов. Уверен, что тот, кого я убрал первым, тоже с пушкой был. Просто достать не успел. Думал ножом управиться, а потом уже времени не было.

— Ты убил обоих? — спросил Варяг, выдавливая из упаковки противовоспалительные таблетки.

— Да, наглухо. По пуле в голову каждому. На одном был бронежилет.

— На, выпей. Тут все, что нужно…

— Мне бы водочки, — неуверенно попросил Полтинник, — нервы успокоить. А то внутри все дрожит.

— Сначала прими лекарство. Потом, через пару часов, и водки выпьешь. Лучше будет, если ты попробуешь сейчас уснуть.

Родион проглотил целую горсть таблеток. Чувствовал он себя прескверно, сказывалось эмоциональное и физическое перенапряжение. Попытавшись расслабиться, прикрыл глаза. Из соседней комнаты доносился голос Варяга. Он разговаривал по телефону.

Минуту назад ему позвонил Закир Большой. Новости были плохими:

— Слушай, Владик, дело стремное вышло. Моих пацанов менты одного за другим похватали и на кичу определили. Внаглую, без доказательств. Кому коробок анаши подкинули, кому патрон от мелкашки. Человек двадцать повязали. Пытаюсь вытащить, но пока не получается… Да, ты про нашего друга уже слышал?

— Про кого?

— Ну, этот, шишка важная… Он еще в Кремль вхож был…

Варяг понял, что Закир имел в виду Павла Константиновича.

— Да, я понял тебя, брат. Целый день пытаюсь ему дозвониться…

— Можешь забыть его телефон.

Варяг похолодел и сжал трубку так, что пластмассовый корпус едва не треснул.

— Сегодня утром его расстреляли прямо на шоссе. Там такое месилово было! Кроме неге еще шофера убрали, и ментовский пост прицепом вырезали Сейчас вся мусорня на ушах стоит. Я, грешным делом подумал, что это из-за бойни на шоссе моих ребят напрягают. Но недавно мне позвонили. Телефон непонятный какой-то, но потом узнал, что из ФСБ. Представляешь, мне предложили как можно быстрее смотаться из Москвы. В противном случае пообещали большие проблемы. Пообещали выпустить моих пацанов, как только я свалю. Если же нет — то и мне кранты, и ребят моих на киче запрессуют. Беспредел голимый, короче…

— Что делать думаешь? — осторожно спросил Варяг. Ответ Закира Большого был очень важен. Начинается крутая война, и лишиться такого союзника, как этот влиятельный вор, не хотелось.

— То, что и должен. Не годится мне, честному жулику, подчиняться ментовским приказам. Не дождутся…

Варяг повеселел:

— Ну что же, тогда, Закир, придется тряхнуть стариной. Как ты считаешь? Пора порядок навести. Нашими старыми методами…

Гаврила Донецкий яростно затушил в пепельнице свой любимый «Беломор», сплюнул и, досадливо крякнув, вновь потянулся к разорванной сбоку картонной пачке. Легкие уж не выдерживали, но душа все равно требовала табачного дыма.

Сидевший напротив него Пиня как ни в чем не бывало резал на тоненькие ломтики основательный шматок розового сала. Выкидной нож ловко пластовал его излюбленное кушанье, которое он предпочитал любым деликатесам. Пиня очень любил поесть. Ничто не могло испортить ему аппетит.

Гаврила с завистью посматривал на уплетаюшего сало здоровяка. Вот кабан, все ему нипочем! Как будто не надо сейчас принимать важнейшее решение, от которого зависит не только весь расклад сил на Украине, но и их собственные жизни.

На столе кроме нехитрой, но добротной снеди стояла бутылка горилки. Гаврила потянулся к ней. Вообще-то до принятия «судьбоносного решения» пить не следовало. Но старый вор решил наплевать на все старорежимные понятия, тем более что за столом сидели только свои.

Пиня, не переставая жевать, тоже подставил стакан. Его примеру последовал и Юрас — представительный седовласый господин с густыми бакенбардами. Юрас был столь же авторитетным человеком, как и Гаврила, а в жестокости не уступал бывшему наемному убийце Пине. Он контролировал перегон краденых машин из Европы в Россию.

Все трое выпили не чокаясь, как на поминках. Гаврила торопливо закурил, Пиня отправил в рот очередной кусок сала, кинув вдогонку зубчик чеснока, а Юрас просто поджал губы.

— Ну, как решать будем? — прервал затянувшееся молчание Гаврила.

Пиня ответил с набитым ртом:

— А ну его, этого Варяга. Почему из-за какого-то москаля мы должны лишиться прибыльного дела? Кто он такой? Подумаешь, вор в законе! У нас тут свои расклады. А то дойдет до того, что мы им долю из общака отстегивать будем…

«Не мешало бы», — подумал хитрый Юрас, а вслух сказал:

— Мне этот Шаевич тоже… не очень. Хитрожопый пo самое «не хочу». Но бабки-то реальные. Без него Любарский с нами базарить не станет. Кто мы для него? Так, гопота блатная… А Шаевич — это как раз то, что нужно. Связующее звено. Через него денежки-то к нам и текут.

— С этим понятно, — кивнул Гаврила. — Все плюсы я не хуже вашего вижу, иначе бы на такую делюгу не подписался… Но будем смотреть на вещи трезво. Россия — не Украина. Там этот Любарский запросто может споткнуться…

— А вдруг нет? — возразил Пиня.

— А вдруг да? — вопросом на вопрос резко ответил Гаврила. — Что тогда будет? Мы крайними останемся. Эта гнида Шаевич за бугор свалит, чтобы не достали, а мы? Тоже? Нет, братва, стар я для таких жизненных поворотов. Хочу на родине помереть… Да и не по понятиям это — с барыгами общее дело в равных долях иметь. А мы тут даже вроде как под их началом. Получается так.

Юрас, пряча ухмылку, подумал: «Вспомнил о понятиях, старый змей! Тоже мне, идейный вор выискался! Хотя в чем-то он прав. Одно дело у себя немного покуролесить и «капусту» пошинковать, и совсем другое — влезать в российские разборки. Да и с Варягом ссориться не с руки».

Он кивнул:

— Ты прав, Гаврила. Я считаю, что предложение Протаса нужно принять. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Не стоит лезть в эти блудни. И с российской братвой ругаться не стоит. Варяг — фигура реальная. Крепко стоит.

Пиня махнул рукой:

— Ладно, и я с вами! Всех денег не заработаешь. К тому же я уверен, что Варяг нас не забудет, если мы с Протасом договоримся…